j
Название книги | Джейн Эйр. Грозовой перевал. Самые знаменитые романы о любви в одном томе |
Автор | Бронте |
Год публикации | 2018 |
Издательство | Эксмо |
Раздел каталога | Историческая и приключенческая литература (ID = 163) |
Серия книги | Полное собрание сочинений |
ISBN | 978-5-04-089024-8 |
EAN13 | 9785040890248 |
Артикул | P_9785040890248 |
Количество страниц | 768 |
Тип переплета | мат. |
Формат | - |
Вес, г | 1040 |
Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
Шарлотта БРОНТЕЭмили БРОНТЕШарлотта БРОНТЕ Эмили БРОНТЕДЖЕЙН ЭЙР» ГРОЗОВОЙ ПЕРЕВАЛСамые знаменитые романы о любви в одном томе<5*2018 МОСКВАУДК 821.111-31ББК 84(4Вел)-44Б88Charlotte ВгоШёJANE EYREEmily Jane BrontёWUTHERING HEIGHTSОформление серии О. ГорбовскойВ оформлении переплета использована репродукция портрета сестер Бронте работы их брата Иатрика Гренуэлла (слева направо: Шарлотта Бронте, Эмили Бронте)Бронте, Шарлотта.Б88 Джейн Эйр : самые знаменитые романы о любви в одISBN 978-5-04-089024-8Любовь в готическом поместье, покушение на убийство, сумасшедЛюбовь на фоне мрачных вересковых пустошей приводит к помеДва лучших романа о любви — в одной книге.УДК 821.111-31ББК 84(4Вел)-44© Грызунова А., перевод на русский язык, 2018 © Станевич В., перевод на русский язык.Наследники, 2018© Издание на русском языке, оформление.ISBN 978-5-04-089024-8Шарлотта БРОНТЕДжейн ЭйрГлава IВ этот день нечего было и думать о прогулке. Правда, утром мы еще побродили часок по дорожкам облетевшего сада,но после обеда (когда не было гостей, миссис Рид кушала рано) холодный зимний ветер нагнал угрюмые тучи и полил такой пронизывающий дождь, что и речи не могло быть ни о какойпопытке выйти еще раз.Что же, тем лучше: я вообще не любила подолгу гулять зимой, особенно под вечер. Мне казалось просто ужасным возвращаться домой в зябких сумерках, когда пальцы на руках и ногах немеют от стужи, а сердце сжимается тоской от вечной воркотни Бесси, нашей няньки, и от унизительного сознания физического преВышеупомянутые Элиза, Джон и Джорджиана собрались тетежно счастлива.Я была освобождена от участия в этой семейной группе; как заявила мне миссис Рид, она весьма сожалеет, но приходится от— А что Бесси сказала? Что я сделала?— Джейн, я не выношу придирок и допросов; это просто возРядом с гостиной находилась небольшая столовая, где обычТяжелые складки пунцовых драпировок загораживали меня справа; слева оконные стекла защищали от непогоды, хотя и не могли скрыть картину унылого ноябрьского дня. Перевертывая страницы, я время от времени поглядывала в окно, наблюдая, как надвигаются зимние сумерки. Вдали тянулась сплошная завеса туч и тумана; на переднем плане раскинулась лужайка с растреЗатем я снова начинала просматривать книгу — это была «Жизнь английских птиц» Бьюика. Собственно говоря, самый текст мало интересовал меня, однако к некоторым страницам введения я, хоть и совсем еще ребенок, не могла остаться равно.. .Где ледяного океана ширьКипит у островов, нагих и диких, На дальнем севере; и низвергает волны Атлантика на мрачные Гебриды.Не могла я также пропустить и описание суровых берегов Лакозни сильнейшего холода». У меня сразу же сложилось какое-то свое представление об этих мертвенно-белых мирах, — правда, туманное, но необычайно волнующее, как все те, еще неясные догадки о Вселенной, которые рождаются в уме ребенка. Под впечатлением этих вступительных страниц приобретали для меня особый смысл и виньетки в тексте: утес, одиноко стоящий среди пенящегося бурного прибоя; разбитая лодка, выброшенная на пуНеизъяснимый трепет вызывало во мне изображение заброДва корабля, застигнутые штилем в недвижном море, казались мне морскими призраками.Страничку, где был изображен сатана, отнимающий у вора узел с похищенным добром, я поскорее перевернула: она вызыС таким же ужасом смотрела я и на черное рогатое существо, которое, сидя на скале, созерцает толпу, теснящуюся вдали у виКаждая картинка таила в себе целую повесть, подчас трудную для моего неискушенного ума и смутных восприятий, но полную глубокого интереса — такого же, как сказки, которые рассказыИ вот, сидя с книгой на коленях, я была счастлива; по-своему, но счастлива. Я боялась только одного — что мне помешают, и это, к сожалению, случилось очень скоро.Дверь в маленькую столовую отворилась.— Эй, ты, нюня! — раздался голос Джона Рида; он замолчал: комната казалась пустой.— Куда, к чертям, она запропастилась? — продолжал он. — Лиззи! Джорджи! — позвал он сестер. — Джоаны нет здесь. Ска«Хорошо, что я задернула занавесы», — подумала я, горячо желая, чтобы мое убежище не было открыто, впрочем, Джон Рид, не отличавшийся ни особой зоркостью, ни особой сооб— Она на подоконнике, ручаюсь, Джон.Я тотчас вышла из своего уголка; больше всего я боялась, как бы меня оттуда не вытащил Джон.— Что тебе нужно? — спросила я с плохо разыгранным сми— Скажи: «Что вам угодно, мистер Рид?» — последовал отДжону Риду исполнилось четырнадцать лет, он был четырьмя годами старше меня, так как мне едва минуло десять. Это был необычайно рослый для своих лет увалень с прыщеватой кожей и нездоровым цветом лица; поражали его крупные нескладные черты и большие ноги и руки. За столом он постоянно объедалДжон не питал особой привязанности к матери и сестрам, меменя, хотя он делал это не раз и в ее присутствии, а впрочем, чаще за ее спиной.Привыкнув повиноваться Джону, я немедленно подошла к креслу, на котором он сидел; минуты три он развлекался тем, что показывал мне язык, стараясь высунуть его как можно больше. Я знала, что вот сейчас он ударит меня, и, с тоской ожидая этого, размышляла о том, какой он противный и безобразный. Может быть, Джон прочел эти мысли на моем лице, потому что вдруг, не говоря ни слова, размахнулся и пребольно ударил меня. Я по— Вот тебе за то, что ты надерзила маме, — сказал он, — и за то, что спряталась за шторы, и за то, что так на меня посмотрела сейчас, ты, крыса!Я привыкла к грубому обращению Джона Рида, и мне в голову не приходило дать ему отпор; я думала лишь о том, как бы вы— Что ты делала за шторой? — спросил он.— Я читала.— Покажи книжку.Я взяла с окна книгу и принесла ему.— Ты не смеешь брать наши книги; мама говорит, что ты жиЯ послушалась, сначала не догадываясь о его намерениях; но когда я увидела, что он встал и замахнулся книгой, чтобы пустить ею в меня, я испуганно вскрикнула и невольно отскочила, однако недостаточно быстро: толстая книга задела меня на лету, я упала и, ударившись о косяк двери, расшибла голову. Из раны потекла кровь, я почувствовала резкую боль, и тут страх внезапно поки— Противный, злой мальчишка! — крикнула я. — Ты — как убийца, как надсмотрщик над рабами, ты — как римский импеЯ прочла «Историю Рима» Голдсмита1 и составила себе соб— Что? Что? — закричал он. — Кого ты так называешь?.. Вы слышали, девочки? Я скажу маме! Но раньше...Джон ринулся на меня; я почувствовала, как он схватил меня за плечо и за волосы. Однако перед ним было отчаянное существо. Я действительно видела перед собой тирана, убийцу. По моей шее одна за другой потекли капли крови, я испытывала резкую боль. Эти ощущения на время заглушили страх, и я встретила Джона с яростью. Я не вполне сознавала, что делают мои руки, но он крикнул: «Крыса! Крыса!» — и громко завопил. Помощь была близка. Элиза и Джорджиана побежали за миссис Рид, кото— Ай-ай! Вот негодница, как она набросилась на мистера Джона!— Этакая злоба у девочки!И наконец приговор миссис Рид:— Уведите ее в красную комнату и заприте там.Четыре руки подхватили меня и понесли наверх.Глава IIЯ сопротивлялась изо всех сил, и эта неслыханная дерзость еще ухудшила и без того дурное мнение, которое сложилось обо мне у Бесси и мисс Эббот. Я была прямо-таки не в себе, или, вернее, вне себя, как сказали бы французы: я понимала, что мгно— Держите ее за руки, мисс Эббот, она точно бешеная.— Какой срам! Какой стыд! — кричала камеристка. — Раз— Хозяин? Почему это он мой хозяин? Разве я прислуга?1 Голдсмит, Оливер (1728—1774) — английский писатель, ав— Нет, вы хуже прислуги, вы не работаете, вы дармоедка! Вот посидите здесь и подумайте хорошенько о своем поведении.Тем временем они втащили меня в комнату, указанную миссис Рид, и с размаху опустили на софу. Я тотчас взвилась, как пружи— Если вы не будете сидеть смирно, вас придется привяМисс Эббот отвернулась, чтобы снять с дебелой ноги подвяз— Не снимайте, я буду сидеть смирно! — воскликнула я и в доказательство вцепилась руками в софу, на которой сидела.— Ну, смотрите!.. — сказала Бесси.Убедившись, что я действительно покорилась, она отпусти— С ней никогда еще этого не было, — произнесла наконец Бесси, обращаясь к мисс Эббот.— Ну, это все равно сидело в ней. Сколько раз я высказывала миссис Рид свое мнение об этом ребенке, и миссис всегда соБесси не ответила; но немного спустя она сказала, обратясь ко мне:— Вы же должны понимать, мисс, чем вы обязаны миссис Рид: ведь она кормит вас; выгони она вас отсюда, вам пришлось бы идти в работный дом.Мне нечего было возразить ей: мысль о моей зависимости бы— И не воображайте, что вы родня барышням и мистеру Ри— Мы ведь говорим все это ради вашей же пользы, — добадевочкой. Тогда, может быть, этот дом и станет для вас родным домом; а если вы будете злиться и грубить, миссис наверняка вы— Кроме того, — добавила мисс Эббот, — Бог непременно накажет такую дурную девочку. Он может поразить ее смертью во время одной из ее выходок, и что тогда будет с ней? ПойОни вышли, затворив за собой дверь, и заперли меня на ключ.Красная комната была нежилой, и в ней ночевали крайне редко, вернее — никогда, разве только наплыв гостей в Гейт- схэд-холле вынуждал хозяев вспомнить о ней; вместе с тем это была одна из самых больших и роскошных комнат дома. В ценВ комнате стоял промозглый холод, оттого что ее редко топиС тех пор как умер мистер Рид, прошло девять лет; именно в этой комнате он испустил свой последний вздох; здесь он леЯ все еще сидела на том месте, к которому меня как бы приЯ вернулась на свое место. Я уже была во власти суеверного страха, но час его полной победы еще не настал. Кровь моя все еще была горяча, и ярость восставшего раба жгла меня своим жиГрубость и жестокость Джона Рида, надменное равнодушие его сестер, неприязнь их матери, несправедливость слуг — все это встало в моем расстроенном воображении, точно подняв