j
Название книги | Самые родные, самые близкие /м/ |
Автор | Метлицкая |
Год публикации | 2021 |
Издательство | Эксмо |
Раздел каталога | Историческая и приключенческая литература (ID = 163) |
Серия книги | мЖенские судьбы. Уютная проза Марии Метлицкой |
ISBN | 978-5-04-113051-0 |
EAN13 | 9785041130510 |
Артикул | P_9785041130510 |
Количество страниц | 448 |
Тип переплета | мяг. |
Формат | - |
Вес, г | 640 |
Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
МоскваУДК 821.161.1-31ББК 84(2Рос=Рус)6-44М54Художественное оформление серии и иллюстрация на обложке Петра ПетроваВ оформлении фона обложки использованы фотографии: ESB Professional, Milosz_G / Shutterstock.comИспользуется по лицензии от Shutterstock.comМетлицкая, Мария.М54 Самые родные, самые близкие / Мария Метлицкая. — Москва : Эксмо, 2021. — 448 с.ISBN 978-5-04-113051-0Три девочки смотрят со старой фотографии: ситцевые сарафаны, пыльные ноги в разбитых сандалиях. Они веселы и беззаботны — так, как бывает лишь в детстве, когда еще не знаешь, что ждет впереди.Годы летят быстро — и вот уже не очень молоКаждая из трех девчонок на фото страстно мечУДК 821.161.1-31ББК 84(2Рос=Рус)6-44© Метлицкая М., 2020© Оформление.ISBN 978-5-04-113051-0Самые родные, самые близкие«Сонька, родная! Вот, пишу тебе. Заняласьэтим глупым делом оттого, что окончательно потеряла надежду тебе дозвониться. ПредставТы не берешь трубку неделю. Нет, даже две! Вот я и решилась.Я решилась на это от большой тоски и пеГрусть. Ну и самое главное — я не разговаДа и потом — ну, ты все знаешь сама — поСамые лучшие и дорогие воспоминания — лето, наш двор и мы. Ты, Ганка и я. Нам лет по восемь. Мы сидим на краю песочницы и, как всегда, болтаем — делимся секретиками и мечтами, планами на ближайшее время — наприМы мечтаем. Знаешь, у меня эта картинГанка водит ободранным носом босоножОна еще и самая хорошенькая из нас — проГанка молчит — болтаем ты и я, две болту- хи. Учителя нас ругали за это: «Матвеева и ЛиМы бежим за мороженым к метро. ВыскреАх, какой у нас праздник! Мы облизываем грязные, сладкие от повидла пальцы, запиваНам по четырнадцать, и мы снова сидим во дворе. Правда, теперь уже не в песочнице — там нам неловко, там малышня. Сидим мы налавочке. Нашей любимой лавочке на «заднем» дворе. И снова мечтаем. Нам уже нравятся мальчики, мы влюблены. Ты — в Алешу Фроло— Да отстаньте вы, дуры! На фиг мне эти ваши любови? На фиг эти идиоты? Нет, вы вглядитесь! Вот твой Фролов, — говорит она тебе с возмущением, — и что в нем хорошего? Коротышка и тупица! Ах, синие глазки, ах, муТы обижаешься — я бы тоже обиделась. ПоПотом она берется за меня и бедного Гришку:— Ну а твой Рабинович! Нет, он умный, конечно. А уж по сравнению с Фроловым, — и осуждающий взгляд на тебя, — так просто Спиноза! Но тощий такой, носатый, неловЯ вздрагиваю от неожиданности.— В какой ресторан? — испуганно спраши— В обыкновенный! — презрительно бросаМы с тобой переглядываемся. Нет, про этот «Арагви» мы знаем — сто раз проходили мимо по Горького. Оттуда выходили черновоА Ганка продолжает свои фантазии:— А что тут такого? Куда ходят приличные люди? Конечно же, в ресторан.Мы пытаемся возразить, что приличные люди ходят на выставки, в театры и в кино. В крайнем случае в кафе-мороженое.Ганка презрительно усмехается:— Ага, вы еще забыли упомянуть библио- тэку! Мужчина водит свою даму в рестораны, покупает ей цветы и духи. Возит ее на курорГанка, Ганка! Она всегда мечтала о красиНо после этого я немного задумываюсь: мой объект и вправду слегка нелеп — и внешгрустно вздыхает Гришка, явно повторяя слоОт этих мыслей мне становится дурно. Да и откуда у Гришки деньги? Смешно.И вот жизнь, да? Помнишь Гришку на наА на улице его ждало такси.Ничего не осталось от прежнего смешного и нелепого Гришки. Ничего. Наверное, тольмать его было несложно. Но жалею ли я? ЗнаНет, не жалею, Сонь! А не жалею потому, что никогда не представляла себе ту, другую жизнь и не мечтала о ней. Я про нее не знаю. Вот мне и легче, ага.А ведь Гришка звонил мне еще года четыА твой герой, твой Фролов... Тоже личНаш двор. Наши и только наши липы и тоКому помешали наши липы, тополя, наша сирень? Варварство просто. Вам легче — вы уехали из нашего двора гораздо раньше, чем я. А мне пришлось наблюдать.Наши семьи. Родители. Твои тетка и мама. Мои — мама, отец, бабуля.И Ганкин отец.Осталась одна моя мама. Все остальные, увы, ушли. Знаешь, я часто думаю о них — наПомнишь, как после ухода Ганки дядя Боря страшно запил. Страшно, по-черному. Все поГоворили, что дядя Боря никого не пускал — открывал только медсестре из поликлиники. Был у них какой-то пароль. А она потом разСколько этих кошмаров за жизнь, да? И ниЯ стараюсь не смотреть фотографии, где мы все вместе. Невыносимо. Но иногда рука тянется сама, и я подолгу разглядываю наши славные детские мордочки, милые, лучистые, наивные. Прекрасные наши мордахи.Это сейчас я шарахаюсь от зеркал, как от чумы. Нет, правда! Смотреть на себя не могу. А ведь была ничего, а, Сонь? Куда все делось! Да растащили! Первым был Понаевский. Уж он постарался. Вторым — первый мой, Галнее наши пятьдесят два — глубокая старость, Сонь! Хотя... Мы в ее годы, помнишь, и сороМоя дочь меня презирает за многое, почДура, чего уж там. Моя дочь права. Но все равно от этого горько.А у тебя получилось — в смысле, любить себя получилось. Твои слова: «Здоровая доза эгоизма еще никому не вредила!» Ты права. Поверь, говорю это с огромным восхищени