j
Название книги | Бабье лето /м/ |
Автор | Метлицкая |
Год публикации | 2023 |
Издательство | Эксмо |
Раздел каталога | Сентиментальная литература (ID = 166) |
Серия книги | Драгоценная коллекция историй |
ISBN | 978-5-04-113482-2 |
EAN13 | 9785041134822 |
Артикул | P_9785041134822 |
Количество страниц | 544 |
Тип переплета | мяг. |
Формат | - |
Вес, г | 1520 |
Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:
Книга из серии 'Драгоценная коллекция историй'
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
КОЛЛЕКЦИЯ ИСТОРИЙCAPA ДЖИОЕЖЕВИЧНАЯ ЗИМАФИАЛКИ В МАРТЕСОЛЕНЫЙ ВЕТЕР ПОСЛЕДНЯЯ КАМЕЛИЯ УТРЕННЕЕ СИЯНИЕ ЛУННАЯ ТРОПА ТИХИЕ СЛОВА ЛЮБВИ СРЕДИ ТЫСЯЧИ ЛИЦМАРИЯМЕТЛИЦКАЯБАБЬЕ ЛЕТОПОНЯТЬ, ПРОСТИТЬМАРИЯМЕТЛИЦКАЯМОСКВА2021УДК 821.161.1-31ББК 84(2Рос=Рус)6-44М54Художественное оформление Валерии КолышевойМетлицкая, Мария.М54 Бабье лето / Мария Метлицкая. — Москва : Эксмо,2021. — 544 с.ISBN 978-5-04-113482-2Все мы знаем, как это бывает — серость и непроглядная хмарь в один момент сменяются солнцем. И вот уже листва на деревьях высохла и заиграла яркими цветами, и небо опять гоУДК 8263УДК 821.161.1-31ББК 84(2Рос=Рус)6-44ISBN 978-5-04-113482-2© Метлицкая М., 2020© Издание на русском языке, оформление.ООО «Издательство «Эксмо», 2021Запах антоновских яблокНина Ивановна Горохова на судьбу не роптала и неКо всему, что случалось в ее жизни, Нина Ивановна относилась с глубоким пониманием и почти равнодушиХарактер у нее был спокойный, рассудительный, стойНормальная русская женщина.Родители, активные строители коммунизма и светлого будущего, шли по жизни с энтузиазмом — иногда, казаСложности быта переживались просто и с юмором. Родители работали на заводе, вставали рано и были всеОтец напевал что-то бодрое, громко фыркая над раВылезать из теплой постели не хотелось, но было стыдно — она, видите ли, нежится, а родители давно бодрячком.Когда Нина приходила из школы, на плите всегда стояли щи и котлеты с макаронами. Ну или с гречкой. На балконе остужалась банка бледно-розового киселя.Мама говорила, что компот — баловство. А киНа лето Нину отправляли в деревню к бабушке. Она ходила за коровой, выпасала гусей и кормила кроликов. В августе ходили по грибы и за горохом на колхозное поле.Горох хотя и был колхозным, государственным, соЕго сушили на зиму — для супа и каши, а бабушка еще варила и гороховый кисель. Ничего, кстати, вкусноВ конце августа приезжали отец с матерью, неделю «балдели», а потом сосед Петька, водитель грузовика, за трешку отвозил их на станцию. Половина кузова была заставлена банками и мешками.Нине было неловко, когда все эти несметные баулы загружались в поезд. Но родители были счастливы.— Теперь продержимся! — счастливо улыбалНина, краснея, отворачивалась к окну.В восьмом классе к ним пришла новенькая. Звали деКроме необычного и красивого имени, у Инги были распущенные светлые волосы, перехваченные эластичПосадили новенькую с Ниной. Та была счастлива, но тщательно это скрывала. На большой перемене все соВсе, кроме Инги. Из класса выходить она, похоже, не собиралась. Инга вытащила из портфеля румяное ябло— А обедать, — робея, спросила Нина, — ты не пойдешь?Инга с удивлением глянула на нее и брезгливо скри— Щи хлебать? — с презрением уточнила она. — И перловую кашу?Нине очень хотелось и щей, и каши, но она растеряДостала учебник по физике и стала его листать.Инга отломила кусок шоколадки, протянула соседке и достала из портфеля журнал мод с яркими картинками.После школы Нина пошла провожать новенькую.Инга рассказывала, что новую квартиру она не полю— Что — «потолки»? — не поняла Нина. — В ка— Низкие, — вздохнула Инга. — Вот в ЛенинграНина не слышала ни про дом, ни про графиню, ни про потолки в пять метров, да еще и с лепниной.Инга рассказывала, что отца перевели в столицу, никто этому не рад, потому, что «Москва — не Питер, понятно? Деревня!»Нина кивнула, ничего не поняв. Но спорить ей не хо— Зайдем ко мне? — предложила Инга, и Нина с трепетом и радостью согласилась.В полутемном коридоре пахло кофе и горьковатыми духами.Из комнаты доносился чей-то приглушенный и низкий смех.— Тома на телефоне, — бросила Инга и пошла в свою комнату.Нина поспешила за ней.В Ингиной комнате не было ни красного ковра на стене, ни кровати с панцирной сеткой и металлическими шариками, ни розового тюля на окне, ни грустной груНизкий диван с подушками, синие плотные гардины, создающие уют и полумрак, торшер на деревянной ноге 8с голубым абажуром и картины на стене — малопонят— Датошка, — кивнула на картины хозяйка. — То— Томин? — переспросила Нина.Инга кивнула:— Томин, мамулькин в смысле. Известный грузинОт этих слов Нине стало жарко и душно: «мамульИнга поставила пластинку. Музыка Нине была не знакома, но так обворожительна, так прекрасна, что ей снова стало жарко и душно.— Поль Мориа, — объяснила Инга. — Красиво, правда? Только немного грустно.Дверь в комнату открылась, и на пороге возникла вы— Ингуша! — с укором сказала она. — У тебя гоИнга скривила гримасу и фыркнула.— Девочки! На кухню! Маша постаралась — там столько вкусного!Инга тяжело вздохнула и кивнула Нине:— Пошли, делать нечего! Все равно не отстанут!Кухня тоже отличалась от кухни в Нининой квартире, как земля отличается от неба, а лето от зимы.Вместо белой пластиковой мебели, кухонного гарНа столе стояли вазочки с печеньем, булочками и виТомуля достала из буфета тонкие чашки — белые, с тонкой серебряной каймой — и налила из заварного чайника крепкой заварки.— Мне чай, — пояснила она. — Кофе на сегодНина кофе никогда не пила. Нет, пила, конечно, — растворимый из банки и столовский из титана, и еще — желудевый у бабушки.Но вот такой, черный, ароматный, только что сваренПах он замечательно, но на вкус оказался терпким и горьким.Нина видела, что Инга в чашку сахар не положила, и тоже решила пить несладкий.Правда, было очень невкусно.Инга и ее мать разговаривали как подруги — подПотом зазвонил телефон, и Тома поспешно ушла.— А где твоя мама работает? — спросила Нина.— Тома? Работает! Да Тома дня в своей жизни не отработала! Скажешь тоже! — фыркнула Инга и засмеНина смутилась и покраснела, поняв, что ляпнула явИз дальней комнаты снова раздавался низкий Томин смех, и запахло сигаретным дымом.После черного кофе Нину стало подташнивать и заИнга ее не задерживала.Уже в коридоре она мельком увидела комнату, где ворковала Ингина мать, — дверь была полуоткрыта.Тома полулежала на узком диванчике-загогулине с высокой крученой спинкой, закидывая голову, выпуВ этой комнате тоже царил полумрак — бордовые шторы были задернуты, и горела только настольная лам— Тома у нас крот! — улыбнулась Инга. — Не любит наблюдать жизнь при естественном освещении. И себе больше нравится — что самое главное!Нина не очень поняла смысл сказанного, но кивнула и заторопилась домой.Ее собственная квартира показалась Нине такой убоИх дружба с Ингой, растянувшаяся на всю долгую жизнь, казалась странной не только Нининым родитеКрасавица Инга, с томной Томулей и папашей — начальником какого-то главка (Инга и сама не знала, какого именно), с прислугой Машей, с самой модной портнихой столицы, обшивающей капризных дамочек, и с личным водителем отца Севой, возившим девчонок по вечерам в театры, была, казалось, небожительницей.Инга презирала всё и вся, включая собственную сеКапризная, насмешливая, избалованная Инга, казаМать Нины дружбу эту не приняла«Что тебе с ней? — недовольно спрашивала она. — Вы с ней разного поля, это ж понятно!»Но с годами все смирились и привыкли.Обе девочки были закрытыми и сторонились людей.Инга прикрывалась цинизмом и иронией, а простая Нина была стеснительной и малообщительной от прироТолько Нина знала о страстном романе подруги — с женатым и взрослым мужчиной. И Нина отвозила ее в больницу на аборт, Нина, а не виновник неприятности. Она же ее из больницы и забирала.Она же откачивала бедную Ингу, когда та решила наОна же уговаривала ее на все наплевать, увлечься кем-то другим и перестать считать себя женщиной роНо Инге роль женщины-вамп явно пришлась по дуЕе так мучили эти вопросы, что она изводила не тольИнга поступила в институт иностранных языков на переводческий.А Нина, несмотря на хороший аттестат, пошла в тек«Профессия закройщика прокормит всегда», — утНина легко согласилась — шить она любила и умела.В двадцать лет Нина встретила Володю Горохова, простого таксиста, и через три месяца вышла за него заОна совсем не задумывалась, любит ли она его и что такое любовь. Просто понимала одно — возраст подоК Инге она теперь забегала нечасто — совсем не быТа доучивалась в институте, по-прежнему попадала в истории, падала из романа в роман, и каждый из них был более трагичным, чем предыдущий. Ингины избранники были как на подбор — либо женатые, либо сильно пьющие, либо не увязанные с реальной жизнью никак: доморощенные гении, начинающие диссиденты и вполне состоявшиеся алкоголики.Инга то пропадала в мастерской какого-то скульОна стала совсем худой, очень коротко остригла свои прекрасные пепельные волосы, совсем под мальчика, и это выглядело очень трогательно и беззащитно. НоПри всей разности их жизней, и вообще при всей их разности, они оставались подругами.— Ты меня успокаиваешь, — говорила Инга. — Смотрю в твои спокойные глаза и прихожу в себя, стаОднажды она спросила подругу:— А ты Вовку своего сильно любишь?Нина пожала плечами:— Я с ним живу, он мой муж, Ингуша. А про все остальное... Просто не думаю.Инга посмотрела на нее, как на душевнобольную.— А как ты спишь с ним? — уточнила она.