j
Название книги | Шумит, не умолкая, память-дождь. . . |
Автор | Самойлов |
Год публикации | 2021 |
Издательство | Эксмо |
Раздел каталога | Историческая и приключенческая литература (ID = 163) |
Серия книги | Золотая серия поэзии |
ISBN | 978-5-04-121291-9 |
EAN13 | 9785041212919 |
Артикул | P_9785041212919 |
Количество страниц | 352 |
Тип переплета | цел. м |
Формат | - |
Вес, г | 1040 |
Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
ЗОЛОТАЯ серия поэзииДавид СамойловШумит, не умолкая, память-дождь...£Москва 2021УДК 821.161.1-1ББК 84(2Рос=Рус)6-5С17Оформление серии Алисы СамойловойВ оформлении обложки использована фотография: © Al4 / Shutterstock.com;Иллюстрация на корешке: © donatas1205 / Shutterstock.comИспользуется по лицензии от Shutterstock.comСамойлов, Давид Самуилович.С17 Шумит, не умолкая, память-дождь... / Давид Самойлов. — Москва : Эксмо, 2021. — 352 с.ISBN 978-5-04-121291-9Эта книга — наиболее полное собрание стихотвореУДК 821.161.1-1ББК 84(2Рос=Рус)6-5ISBN 978-5-04-121291-9© Самойлов Д., наследники, 2021© Давыдов А. Д., составление, 2021© Оформление. ООО «Издательство«Эксмо», 2021СтихотворенияРАННИЕ СТИХИ (1938-1957)ПЛОТНИКИ...Плотники о плаху притупили топоры.Им не вешать, им не плакать — сколотили наскоро. Сшибли кружки с горьким пивом горожане, школяры. Толки шли в трактире «Перстень короля Гренадского».Краснорожие солдаты обнимались с девками, Хохотали над ужимками бродяги-горбуна, Городские стражи строже потрясали древками, Чаще чокались, желая мяса и вина.Облака и башни были выпуклы и грубы, Будет чем повеселиться палачу и виселице!Геральдические львы над воротами дули в трубы. «Три часа осталось жить — экая бессмыслица!»Он был смел или беспечен: «И в аду не только черти! На земле пожили — что же! — попадем на небеса!Уходи, монах, пожалуйста, не говори о смерти, Если — экая бессмыслица! — осталось три часа!»Плотники о плаху притупили топоры.На ярмарочной площади крикнули глашатаи. Потянулися солдаты, горожане, школяры, Женщины, подростки и торговцы бородатые.Дернули колокола. Приказали расступиться. Голова тяжелая висела, как свинчатка.Шел палач, закрытый маской, — чтоб не устыдиться, Чтобы не испачкаться — в кожаных перчатках.Посмотрите, молодцы! Поглядите, голубицы! (Коло-тили, коло-тили в телеса колоколов.) Душегуб голубоглазый, безбородый — и убийца, Убегавший из-под стражи, сторожей переколов.Он был смел или беспечен. Поглядел лишь на небо. И не слышал, что монах ему твердил об ерунде.«До свиданья, други!Может быть, и встретимся когда-нибудь: Будем жариться у черта на одной сковороде!»Май 1938ПАСТУХ В ЧУВАШИИГлухой хрипун, седой молчальник Из-за коряг следил луну.Вокруг стоял сухой кустарник, Жевали совы белену.И странны, как рога оленьи, Валялись корни в отдаленье.На холод озерных зеркал Туман влачил свои полотна. Здесь мир первичный возникал Из глины и куги болотной....И, звезд питаясь млечным соком, Сидел он, молчалив, как окунь.Как дым, кипели комары В котле огромной лихорадки.За косогоры падали миры.И все здесь было в беспорядке.Я подошел к огню костра.— А сколько будет до кордона? — Глаза лениво и бездонно Глядели из болотных трав.Он был божественный язычник Из глины, выжженной в огне.Он на коров прикрикнул зычно, И эхо пело в стороне...Я подражал «Цыганам» Пушкина До третьих петухов.Потом достигла речь кукушкина Светлевших перьев облаков.Коровы сбились в теплый ком, Следя, как звезды потухали.Шурша шершавым языком, Они, как матери, вздыхали...Конец 1938ОХОТА НА МАМОНТАЯ спал на вокзале.Тяжелый мамонт, Последний,шел по болотам Сибири. И камень стоял. И реки упрямо В звонкиеберега били.А шкуры одежд обвисали.В налушнах Стрелы торчали. И было слышно: Мамонт идет по тропам непослушным, Последний мамонт идет к водопою.Так отступают эпохи.Косые, Налитые кровью и страхом глаза. Под закосневшим снегом России Оставив армию, уходит на Запад.Но челюсть разорвана криком охоты. Кинулось племя. В руках волосатых Свистнули луки, как птицы...И кто-то Уже умирална топях проклятых.И вдруг закричал последний мамонт, Завыл, одинокий на всей земле.Последним криком своим и самым Угрюмым и долгимкричал зверь.Так звал паровоз в ледниковой ночи, Под топот колес, неуемно, грозно...Мы спали тогда на вокзале тифозном И там же кончалисьпри свете свечи. 1939СОФЬЯ ПАЛЕОЛОГОтмерено добро и зло Весами куполов неровных, О византийское чело, Полуулыбка губ бескровных!Не доводом и не мечомЦарьград был выкован и слеплен. Наивный варвар был прельщен Его коварным благолепьем.Не раз искусный богомаз, Творя на кипарисных досках, Его от разрушенья спас Изображеньем ликов плоских.И где пределы торжеству, Когда — добытую жар-птицу — Везли заморскую царицу В первопрестольную Москву.Как шлемы были купола.Они раскачивались в звоне.Она на сердце берегла, Как белых ласточек, ладони.И был уже неоспоримЗакон меча в делах условных... Полуулыбкой губ бескровных Она встречала Третий Рим.1941ПРОЩАНИЕЯ вновь покинул Третий Рим, Где ложь рядилась в ризы дружбы,Где грубый театральный грим Скрывать нет поводов и нужды.А я готов был метров со ста Лететь, как мошка на огонь, Как только Каменного моста Почуял плиты под ногой.Здесь так живут, презрев терновники Железных войн и революций — Уже мужья, уже чиновники, Уже льстецы и честолюбцы.А те друзья мои далече, Узнали тяжесть злой стези, На крепкие прямые плечи Судьбу России погрузив.Прощай, мой Рим! Гудок кричит, Вправляя даль в железную оправу.А мы еще придем, чтоб получить Положенное нам по праву!СЛОВО О БОГОРОДИЦЕ И РУССКИХ СОЛДАТАХЗа тучами летучими,За горами горбатымиПлачет БогородицаНад русскими солдатами.Плачет-заливается за тучкою серой: «Не служат мне солдаты правдой и верой».Скажет она слово — лист золотится; слезу уронит —звезда закатится.Чует осень долгую перелетная птица.Стояли два солдата на посту придорожном, ветром покрыты, дождем огорожены.Ни сухарика в сумке, ни махорки в кисете — голодно солдатам, холодно им на свете.Взяла их Богородица за белые — нет! —за черные руки;в рай повела, чтоб не ведали муки. Привела их к раю, дверь отворила, хлеба отрезала, щей наварила;мол, — ешьте, православные, кушайте досыта, хватит в раю живности и жита.Хватит вам, солдатам, на земле тужити, не любо ль вам, солдатам, мне послужити.Съели солдаты хлеба по три пайки.Жарко стало — скинули «куфайки».Закурили по толстой.Огляделись в раю.Стоит белая хата на самом краю.И святые угодники меж облаками пашут райскую ниву быками, сушат на яблонях звездные сети...Подумал первый солдат и ответил:«Век бы пробыть, Мати, с тобою, но дума одна не дает покою, — ну как, Богородица, пречистая голубица,бабе одной с пятерыми пробиться! Избу подправить, заработать хлеба... Отпусти ты меня, Пречистая, с неба».И ответил другой солдат —Тишка:«Нам ружьишки — братишки, сабли востры — родные сестры.И не надо, Богородица, не надо мне раю, когда за родину на Руси помираю».Не сказала ни слова, пригорюнилась Пречистая.И опять дорога.Опять поле чистое.Идут солдаты страной непогожею.И лежит вокруг осень мокрой рогожею.Октябрь 1942—1943КАТЕРИНА1Баян спасает от тоски, Но не спасает от печали, Когда поет, как казаки Дружка убитого встречали.Есть где-то в мире Бах и власть Высокой музыки над сором.Органа ледяная страсть Колючим восстает собором.Той музыке не до любви!Она светла и постоянна!О руки белые твои, О скомороший визг баяна!Кривляется горбатый мех, Дробится в зеркальце лучина. И только твой счастливый смех Я вдруг услышал, Катерина.2В стихах господствует закономерность, Как в подвижном строении светил, Как будто с мерным замыслом Гомера Господь свое создание сличил.И облака российского ненастья Теряют вид нестираных рубах, И горький ветер зла и разногласья Приобретает старость на губах.И бытия растерзанная глина За столько лет, наверное, впервой В твоем саду, родная Катерина, Неосторожной поросла травой...1944В ШЕСТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА ПОСЛЕ ВОЙНЫВот когда припомнились друзья!Вот когда пошли терзать разлуки! Вспомнили про души — ведь нельзя, Чтоб всегда натянуты, как луки.