j
Название книги | Униженные и оскорбленные |
Автор | Достоевский |
Год публикации | 2023 |
Издательство | Эксмо |
Раздел каталога | Историческая и приключенческая литература (ID = 163) |
Серия книги | Всемирная литература |
ISBN | 978-5-04-122431-8 |
EAN13 | 9785041224318 |
Артикул | P_9785041224318 |
Количество страниц | 448 |
Тип переплета | цел. |
Формат | - |
Вес, г | 1280 |
Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:
Книга из серии 'Всемирная литература'
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРАФедорДОСТОЕВСКИЙУниженные и оскорбленныеМОСКВА2021УДК 821.161.1-31ББК 84(2Рос=Рус)1-44Д70Оформление серии Натальи ЯрусовойВ оформлении обложки использованы фрагменты работы художника Николая ЧеховаДостоевский, Федор Михайлович.Д70 Униженные и оскорбленные / Федор Достоевский. — Москва : Эксмо, 2021. — 448 с. — (Всемирная литература (с картинкой).ISBN 978-5-04-122431-8Тема «маленького человека», открытая Н. Гоголем в «ШинеУДК 821.161.1-31ББК 84(2Рос=Рус)1-44ISBN 978-5-04-122431-8© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021Глава IПрошлого года, двадцать второго марта, вечером, со мной случилось престранное происшествие. Весь этот день я ходил по городу и искал себе квартиру. Старая была очень сыра, а я тогда уже начинал дурно кашлять. Еще с осени хотел переехать, а дотянул до весЕще с утра я чувствовал себя нездоровым, а к закату солнца мне стало даже и очень нехорошо: начиналось что-то вроде лихорадки. К тому же я целый день был на ногах и устал. К вечеру, перед самыми сумерками, проют. Серые, желтые и грязно-зеленые цвета их потеряют на миг всю свою угрюмость; как будто на душе проясНо солнечный луч потух; мороз крепчал и начиЯ не мистик; в предчувствия и гаданья почти не верю; однако со мною, как, может быть, и со всеми, случилось в жизни несколько происшествий, довольСтарик своим медленным, слабым шагом, переклочок уже не седых, а бело-желтых волос; все движе«И зачем он таскается к Миллеру, и что ему там деЭтой несчастной собаке, кажется, тоже было лет вока необыкновенная; что в ней непременно должно быть что-то фантастическое, заколдованное; что это, может быть, какой-нибудь Мефистофель в собачьем виде и что судьба ее какими-то таинственными, неведомыми пуСтары-то мы, стары, Господи, как мы стары!Помню, мне еще пришло однажды в голову, что стаВ кондитерской старик аттестовал себя престранно, и Миллер, стоя за своим прилавком, начал уже в пошляпу, ставил ее подле себя на пол, трость клал возле шляпы и затем, откинувшись на спинку стула, оставалПосетители этой кондитерской большею частию немцы. Они собираются сюда со всего Вознесенского проспекта — всё хозяева различных заведений: слесаря, булочники, красильщики, шляпные мастера, седельнивыходили иногда к посетителям, и посетители ласкали детей и собак. Все были между собою знакомы, и все взаимно уважали друг друга. И когда гости углублялись в чтение немецких газет, за дверью, в квартире хозяина, трещал августин, наигрываемый на дребезжащих фор- тепьянах старшей хозяйской дочкой, белокуренькой немочкой в локонах, очень похожей на белую мышку. Вальс принимался с удовольствием. Я ходил к Миллеру в первых числах каждого месяца читать русские журнаВойдя в кондитерскую, я увидел, что старик уже сис удвоенною национальною гордостью вновь погружаЯ дремал с полчаса и очнулся от сильного озноба. Решительно надо было идти домой. Но в ту минуту одна немая сцена, происходившая в комнате, еще раз остановила меня. Я сказал уже, что старик, как только усаживался на своем стуле, тотчас же упирался куда- нибудь своим взглядом и уже не сводил его на другой предмет во весь вечер. Случалось и мне попадаться под этот взгляд, бессмысленно упорный и ничего не различающий: ощущение было пренеприятное, даже невыносимое, и я обыкновенно как можно скорее пе«Dorfbarbier»1 и попивая свой пунш, он вдруг, подняв голову, заметил над собой неподвижный взгляд старика. Это его озадачило. Адам Иваныч был человек очень обидчивый и щекотливый, как и вообще все «благородные» немцы. Ему показалось странным и обидным, что его так пристально и бесцеремонно рассматривают. С подавленным негодованием отвел он глаза от неделикатного гостя, пробормотал себе что-то под нос и молча закрылся газетой. Однако не вытерпел и минуты через две подозрительно выглянул из-за газе1 «Деревенский брадобрей» (нем.).благородство и не уронить перед благородной публи— Зачем вы на меня так внимательно смотрите? — прокричал он по-немецки резким, пронзительным гоНо противник его продолжал молчать, как будто не понимал и даже не слыхал вопроса. Адам Иваныч ре— Я вас спросит, зачом ви на мне так прилежно взирайт? — прокричал он с удвоенною яростию. — Я ко двору известен, а ви неизвестен ко двору! — прибавил он, вскочив со стула.Но старик даже и не пошевелился. Между немцаченный шумом, вошел в комнату. Вникнув в дело, он подумал, что старик глух, и нагнулся к самому его уху.— Каспадин Шульц вас просил прилежно не взи- райт на него, — проговорил он как можно громче, приСтарик машинально взглянул на Миллера, и вдруг в лице его, доселе неподвижном, обнаружились приМиллер был человек добрый и сострадательный.— Нет, нет, — заговорил он, ободрительно трепля старика по плечу, — сидитт! Aber1 гер Шульц очень просил вас прилежно не взирайт на него. Он у двора известен.Но бедняк и тут не понял; он засуетился еще боль— Азорка, Азорка! — прошамкал он дрожащим, старческим голосом. — Азорка!Азорка не пошевельнулся.— Азорка, Азорка! — тоскливо повторял старик и пошевелил собаку палкой, но та оставалась в прежПалка выпала из рук его. Он нагнулся, стал на оба колена и обеими руками приподнял морду Азорки. Бед— Можно шушель сделать, — заговорил сострада— Да, я отлично сделает шушель, — скромно под— Федор Карлович Кригер имеет велики талент, чтоб сделать всяки превосходны шушель, — прибавил Миллер, начиная приходить в восторг от своей идеи.— Да, я имею велики талент, чтоб сделать всяшушель, — прибавил он в припадке великодушного самоотвержения.— Нет, я вам заплатит за то, что ви сделайт шу- шель! — неистово вскричал Адам Иваныч Шульц, вдвое раскрасневшийся, в свою очередь сгорая великодушиСтарик слушал всё это, видимо не понимая и по- прежнему дрожа всем телом.— Погодитт! Выпейте одну рюмку кароши коПодали коньяк. Старик машинально взял рюмку, но руки его тряслись, и, прежде чем он донес ее к гу— Швернот! вас-фюр-эйне-гешихте! — говорили немцы, выпуча глаза друг на друга.А я бросился вслед за стариком. В нескольких шагах от кондитерской, поворотя от нее направо, есть переу— Послушайте, — сказал я, почти не зная, с чего и начать, — не горюйте об Азорке. Пойдемте, я вас от-