Последний Иерусалимский дневник (18+). (Губерман)Купить книгу, доставка почтой, скачать бесплатно, читать онлайн, низкие цены со скидкой, ISBN 978-5-04-169207-0

Аннотация к книге "Последний Иерусалимский дневник (18+)"
автор Губерман

Книга из серии 'Игорь Губерман. Сатира и юмор'

Читать онлайн выдержки из книги "Последний Иерусалимский дневник (18+)"
(Автор Губерман)

К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.

До книги"Последний Иерусалимский дневник (18+)"
Вы также смотрели...

Другие книги серии "Игорь Губерман. Сатира и юмор"

Другие книги раздела "Историческая и приключенческая литература"

Читать онлайн выдержки из книги "Последний Иерусалимский дневник (18+)" (Автор Губерман)

САТИРА И ЮМОР

ИГОРЬ ГУБЕРМАН

ИГОРЬ ГУБЕРМАН

ПОСЛЕДНИЙ

ИЕРУСАЛИМСКИЙ

ДНЕВНИК

МОСКВА 2022

УДК 821.161.1-82

ББК 84(2Рос=Рус)6я44 Г93

Губерман, Игорь.

Г93 Последний Иерусалимский дневник / Игорь Губер

I8В^ 978-5-04-169207-0

Конечно, перед нами не последний по счету, но последний по времени написания Иерусалимский дневник Игоря Губермана.

Собрание его знаменитых коротких стихотворений — «га-

риков».

О законах и справедливости, об умении жить, о профессио

«Последний Иерусалимский дневник» входит в цикл дневников

автора — стоит перечитать их, начиная с самого первого.

Особенно хорошо эти дневники помогают пережить депрессию

и состояние опустошения: надежда есть всегда, даже там, где «ста

ло пакостно и стыдно».

УДК 821.161.1-82

ББК 84(2Рос=Рус)6я44

© Губерман И., текст, 2022

I8В^ 978-5-04-169207-0

Моей жене Тате - с любовью и благодарностью

* * *

Забавны с реальностью наши контакты в любые текущие дни:

легенды и мифы нужнее, чем факты, — понятней и ярче они.

*

Смотрю я, горестно балдея, как мир на самом деле прост: заплесневевшая идея идёт из кучи хлама в рост.

*

Увы, но он никак не обнаружился — тот путь, что вывел нас пожить на свете: я вовремя спросить не удосужился, а нынче уже некому ответить.

*

Убога поздней старости тюрьма и горестна её неодолимость: любое напряжение ума родит во мне дремучую сонливость.

* * *

Читаю разных типов откровение, мне делается пакостно и грустно: публичное общественное мнение сейчас публичным домом пахнет густо.

* * *

Законы, правила, традиции и нормы всех иных краёв намного мельче интуиции больших привластных холуёв.

* * *

Оставив будней суету, понять пытаюсь Божью волю; следы уводят в пустоту и властно манят к алкоголю.

* * *

В моём сегодняшнем уюте, как камень, вложенный в пращу, есть чувство близости к минуте, когда я душу отпущу.

*

Пока мы есть сейчас и здесь внутри безумного пространства, смешны напыщенность и спесь, высокомерие и чванство.

*

Вся цель моих мыслительных потуг, попыток и усилий долгих лет — понять, пускай отчасти и не вдруг, зачем явился я на белый свет.

*

Нельзя не выразить сочувствия, а также честь я воздаю тем, чьё отсутствие присутствия так освежает жизнь мою.

*

Прошлое не стоит ворошить, пусть оно висит, уже неясное, ибо из былого можно сшить нечто, настоящему опасное.

* * *

Я спорю деликатно и тактично, я душу не поганю грубой шуткой; а то, что я ругаюсь неприлично — так это от застенчивости жуткой.

* * *

А время так необратимо и так безжалостно оно, что выпивать необходимо, чтоб жить с эпохой заодно.

* * *

Мои тюремные соузники — а с ними крепко я дружил, мне вряд ли были бы союзники в том, чем я тайно дорожил.

* * *

Он так лучился и блистал — влюблялись даже зеркала, пока какая-то глиста его к рукам не прибрала.

*

Я слабо верю в коллектив, хотя уютней в общих кучах, но там рождается актив людей совсем не самых лучших.

*

Да, я изрядно толстокож, но видя мрази единение, я ощущаю в нервах дрожь и частое сердцебиение.

*

Забавно, что в последние года взамен благоговения и страха мне в голову приходит ерунда, лишённая и смысла, и размаха.

*

Переплетение ветвей чревато соком ядовитым, и прадед чистый был еврей, а правнук стал антисемитом.

* * *

Сколько жить ещё мне суждено, никому не известно про это; но всегда интересно кино, где не знаешь развязку сюжета.

* * *

Тот путь, который выбрал я себе, он часто подвергался испытанию, однако подчинялся не судьбе, а личному душевному метанию.

* * *

Вполне хватало мне ума — всё понимал я про отечество, но и по мне прошлась чума сопливой веры в человечество.

* * *

Я много пью хмельного зелья не только в пользу удовольствия, не ради краткого веселья, а для душевного спокойствия.

* * *

Ко мне приходят мысли и сентенции; я мог бы их использовать с успехом, но я, принадлежа к интеллигенции, встречаю их сомнением и смехом.

* * *

Давнишняя загадочность России — висящая над нею благодать, и как бы в ней таланты ни гасили, Россия продолжает их рождать.

* * *

Высоких нет во мне горений насчёт борьбы добра со злом: наплыв печальных умозрений лечу я выпивкой и сном.

* * *

Года летят быстрее птичек, меняя облик наш и мнения; десяток пагубных привычек я сохраняю тем не менее.

* * *

Тоска приходит в душу ниоткуда, порой даже покою вопреки: надеется позорная паскуда, что ей легко сдадутся старики.

* * *

Мой узкий мир ничуть не тесен, живу я в личном окружении, я тот, кому я интересен в любом доступном приближении.

* * *

А старость потому порой уныла, томясь в домашних тапках и халате, что некая осталась ещё сила, но не на что и жалко её тратить.

* * *

Почувствовав судьбы благоволение и жизнь мою угрюмо подытожив, я рад, что совершил переселение туда, где никому не нужен тоже.

*

Приглядываюсь пристально и страстно к обидному повсюдному явлению: любых жрецов послушливая паства весьма подобна овцам, к сожалению.

*

Сейчас, когда помимо иллюстраций читается последняя страница, смешно уже чему-то удивляться и вовсе нет резона кипятиться.

*

Земного срока на закате смотрю вокруг без одобрения: сегодня мир заметно спятил, рехнулся в нём венец творения.

*

Года текут невидимой рекой, душа томится болью, гневом, жаждой, невозмутимый внутренний покой даётся даже старости не каждой.

* * *

Не люблю я возвышенный стиль с воздеванием глаз и бровей, мне приятнее благостный штиль тихих мыслей о жизни моей.

* * *

Пусть не хожу я в синагогу и не молюсь, поскольку лень, но говорю я «слава Богу» довольно часто каждый день.

* * *

Я медленно и трудно созревал, хоть не плясал под общую чечётку, а подлинный прошёл я перевал, когда уже смотрел через решётку.

* * *

Не говорил я это вслух, но замечал чутьём фактическим: герои часто любят шлюх с настроем тоже героическим.

*

В отличие от гонореи коронавирус дан от Бога: религиозные евреи — большая вирусу подмога.

*

Я люблю любого эрудита, он из наших с хаосом посредников, в нём избытки знаний ядовито льются на притихших собеседников.

*

Добавляются нам неприятности, когда к финишу клонит года: стало больше забот об опрятности, а у старости с этим беда.

*

Не хочется двигаться, лень шевелиться, исчезло былое лихачество;

я по легкомыслию — прежняя птица, но только бескрылая начисто.

* * *

Участливо глядит на нас Творец, с печалью и тревогой пополам, а значит, неминуемый пиздец ещё покуда слабо светит нам.

* * *

Мы вряд ли замечали б это сами, но зеркало твердит опять и снова, что виснут под обоими глазами мешки от пережитого былого.

* * *

Я из разумных стариков, за справедливость я не воин, а Божий мир, увы, таков, что лишь сочувствия достоин.

* * *

Хотя полно гуманных версий, что разделять народы — грех, но всё равно арбуз — не персик, а сыроежка — не орех.

*

Бог явно длит моё существование, надеясь, что к исходу утлых дней я всё же сочиню повествование о жизни неприкаянной моей.

*

По жизни случаются дни, когда уже ясно с утра, что мрачными будут они, и будет тоски до хера.

*

Теперь я тихий долгожитель: забыв былые приключения, я лишь сочувствующий зритель земного умопомрачения.

*

Со счастьем очень тесно я знаком: живу я у жены под каблуком.

* * *

Старость — это горечь угасания и с ветвей душевных листопад, и окрестной жизни прикасание часто раздражает невпопад.

* * *

Бог аккуратно близких всех выкашивал, а я пока остался срок тянуть...

Сегодня поминал я брата старшего.

Кого ещё успею помянуть?

* * *

Похоже на дыхание чумы течёт заразы паводок шальной, так сильно вирус вывихнул умы, что станет жизнь совсем теперь иной.

* * *

Ночью дух податлив чуду, всё загадочно на свете, лунный свет рассеян всюду, как евреи по планете.

* * *

Мир хотя устроен не без блядства, но повсюду веет благодать, многому пристойно удивляться, ничего не стоит осуждать.

* * *

Не известна конечная дата у таких же, как я, долгожителей, но теперь я живу бородато и к себе отношусь уважительней.

* * *

Хвалю кровать я кстати и некстати: когда-то я на ней любил жену, а главное — на этой же кровати когда-нибудь я ноги протяну.

* * *

Отменный был бы я еврей, весьма трудолюбивый, но жаль — на дне души моей живёт подлец ленивый.

*

Прохиндей, вымогатель, пройдоха, слепок желчи, ума и гавна, рад любому сказать, что эпоха удручающе ложью полна.

*

Я людей нисколько не сужу — так уж мы устроены, наверно, я лишь огорчительно гляжу, как ползёт на мир густая скверна.

*

Пускай беснуется толпа, вопя свои желания, мне одинокая тропа нужней для выживания.

*

В это время навеки я влип, в нём живу я и с ним заодно, а что я — ископаемый тип, я почувствовал очень давно.

*

Когда евреи, головы клоня, благодарят незримого Творца, то чувство гложет изредка меня, что я меж них — паршивая овца.

*

Не отвлекаясь на подробности, скажу, что я бы, будь у власти — пособие по неспособности платил лентяям разной масти.

*

Мы душевно — отнюдь не калеки, но не стоит сгибаться в поклонах: дремлет варвар в любом человеке, а проснуться готов — в миллионах.

*

Увядание естественно — мир безжалостно жесток, только видеть очень бедственно усыхающий цветок.

* * *

И был я уязвим со всех сторон, хоть жил, почти того не замечая, а нынче я в еврействе растворён, как сахар в чашке налитого чая.

* * *

Напрасно нас пугает бездна — в ней очень виды хороши, туда заглядывать полезно для укрепления души.

* * *

С валютою не снятся мне мешки, в достатке я живу, хоть не богато; оплот моей свободы — те стишки, которые в тюрьму свели когда-то.

* * *

При жизни в сумасшедшем доме с его различными акцентами разумно всё на свете, кроме серьёзных споров с пациентами.

* * *

Пока тупая сила правит миром, и ложь весьма успешно служит ей, не надо ждать ни кацам, ни шапирам ни тихих лет, ни даже светлых дней.

* * *

Я часто про себя пишу неряшливо и грустен, как весёлая вдова, мне жалко про себя, такого зряшного, отыскивать высокие слова.

* * *

Я раньше никогда бы не подумал, что всё так переменится на свете, и жизни обаятельного шума достаточно мне будет в интернете.

* * *

Учусь я у власти умению жить, завидны апломб и нахальство, талантом в чужие штаны наложить всегда отличалось начальство.

*

Сегодня говорю я, что всегда, когда уходят царственные лица: ещё один ушёл из-под суда, который непременно состоится.

*

Слова — сродни случайному лучу — приходят без резонов никаких;

стихи я не пишу, а бормочу, лишь после я записываю их.

*

Шёл двадцать первый век уже. Смеркалось. Такого я не знал ещё дотоле:

весь день во мне угрюмо тлела жалость — подряд ко всем, кто ссучился в неволе.

*

В итоге благодарен я судьбе — она меня пугала направлением, а я не упирался с ней в борьбе, но просто изменял её велениям.

* * *

Я жизнь мою не мыслю без того, что дарит необъятную свободу — чтоб как бы я не делал ничего, но черпал из души живую воду.

* * *

Преступному весь век я предан зуду, и в том давно пора признаться мне: я мысли крал. И впредь я красть их буду, и пусть потом в аду гореть в огне.

* * *

Я не храбрюсь, когда ругаюсь матом, но не боюсь ни бесов, ни скотов; готов я к пораженьям и утратам и к разочарованиям готов.

* * *

Мне не дано сердечный перестук дарить стиху, лепя его истоки, и музыка свиданий и разлук не вложена в мои скупые строки.

*

Глухую подковёрную борьбу мы вряд ли в состоянии представить, но проще херу вырасти на лбу, чем людям добровольно власть оставить.

*

В семье, далёкой от народа родился, рос и думал я: семья, в которой нет урода, — неполноценная семья.

*

Мне утреннее тяжко пробуждение — из памяти теснятся ламентации, какое это было наслаждение — мне в молодости утром просыпаться.

*

Я нынче тихо бью баклуши, стишки пустячные пишу, и с удовольствием на уши любую вешаю лапшу.

*

Я не войду в число имён людей, постигших мира сложность, но я достаточно умён, чтоб осознать мою ничтожность.

*

Наш мир в рассудке повреждён, во вред был вирус тихим людям; когда он будет побеждён, мы все уже иные будем.

*

Друзья уходят, множа некрологи про ум, великодушие и честь;

слова про них возвышенно убоги — смеялись бы они, дай им прочесть.

*

Я век мой мирно доживал, уже за то собой доволен, что не напрасно хлеб жевал и жаждой славы не был болен.

* * *

Житейской мудрости излишек при богатейшем нюхом носе не избавляет нас от шишек, которые судьба приносит.

* * *

Как было в молодости пылкой, когда стелился дружбы шёлк, теперь я с рюмкой и бутылкой язык общения нашёл.

* * *

За книгами провёл я много дней.

Скорей — годов. Точней — десятилетий.

Но стал ли я от этого умней?

Пока что я такого не заметил.

* * *

Что-то я мучаюсь мыслями стрёмными, глядя на дрязги в курятнике: светлые силы воюют не с тёмными, их раздражают соратники.

*

Все ухватки картёжного шулера перенял современный прогресс: превращение лидера в фюрера — очень лёгкий сегодня процесс.

*

С несправедливостью не воин, но и не делатель её, я блага свыше удостоен — влачу пустое бытиё.

*

По счастью, я ругался матом, пороча образа кристалл, и ничего лауреатом я из-за этого не стал.

*

Дух времени отнюдь не благовонен, легко любому носу уловить, что явно есть душок, который склонен всю атмосферу мира отравить.

* * *

Секрет молчанья очень прост, и это всем понять дано: внутри у каждого есть хвост, а он поджат у нас давно.

* * *

В моём весьма почтенном возрасте текут естественные бедствия, но вдруг такие вспышки бодрости, что очень страшно за последствия.

* * *

Стареет цех наш очень фанфаронисто, читателя волнуя и маня, моё литературное достоинство теперь важней мужского для меня.

* * *

Лентяи, я всегда любуюсь ими и силой их стремления главнейшего; они изобретательны — во имя безделья вожделенного дальнейшего.

*

Такой приключилась эпоха моя, что грязи в ней были пуды; вся рыба, которую выудил я, ловилась из мутной воды.

*

Несутся мои старческие дни с невиданной доселе дикой скоростью — похоже, занедужили они

какой-то возрастной безумной хворостью.

*

Я что-то нынче сильно плох, так беззащитно слаб сегодня, что появись орава блох, и я бы молча руки поднял.

*

К потомкам дальним не дотянутся все сочинения мои, но всё равно за мной останутся мотивы грусти и любви.

* * *

Большому веку современен — как я не вывихнул мозги?

Смотрите: Сталин, Гитлер, Ленин и много чёрной мелюзги.

* * *

Я благонравием не был отмечен, есть на мне тёмные пятна;

в мой догорающий старческий вечер вспомнить их очень приятно.

* * *

Когда умру — привет народу, своими занятому бедами;

а про заветную свободу споёт им бард, пока неведомый.

* * *

Прошли естественные сроки писательского ремесла, а я слова в тугие строки вяжу с упрямостью осла.

*

С началом горячей и влажной весны вся жизнь облекается песней;

у вдов и невест одинаковы сны, однако у вдов — интересней.

*

Навряд ли польза есть в житейском опыте, когда он весь — из грязи и из копоти.

*

Весьма достойна сожаления и восхищает нас немерено та часть земного населения, которая во всём уверена.

*

Наша старость протекает без надрывов, тихоструен весь поток последних лет: нету замыслов, мечтаний и порывов, даже просто и желаний тоже нет.

* * *

Какой-нибудь идеи дуновение едва только повеет над окрестностью, немедленно родится вдохновение у бездари, измученной безвестностью.

* * *

Таким я вовсе не был смолоду, но не воротишь годы вспять: с утра лениво глажу бороду, после чего ложусь доспать.

* * *

Наблюдаю много лет я борьбу и гонки, у меня вопросы есть, далеко не праздные: знают ли мерзавцы, что они подонки, что о себе думают негодяи разные?

* * *

Азарт познания угас, но я ещё живу;

уныло щиплет конь Пегас пожухлую траву.

* * *

Мне кажется, во мне с рождения, и горячась в иные дни, дурные жили побуждения. Но нынче померли они.

* * *

О чём туманно грезят старики, когда уже не светит ничего?

Что мерзкому дряхленью вопреки они ещё поскачут о-го-го,

* * *

Я выгорел внутри почти дотла, остался лишь заброшенный подвал, и нет уже душевного тепла, которое я раньше раздавал.

* * *

Хоть не встречал я привидений за годы долгие, что прожил, боюсь я призраков и теней, хотя я их не видел тоже.

* * *

Со спорщиками раньше был я дружен, а нынче — молчаливый инвалид: мой умственный желудок перегружен, мыслительный запор меня томит.

* * *

Легко, вольясь в людскую реку, прильнуть к дыханию угарному; уютна стадность человеку, особенно — лицу бездарному.

* * *

Кто в суете и круговерти

без мельтешенья жить не может — наверно, он и после смерти чертей в аду собой тревожит.

* * *

То хлипких знаний фанаберия, то чувства жизни торжество;

как совместить, что в Бога верю я, но думаю, что нет Его?

*

Когда гнетёт меня печаль и настроение недужное, беру стакан, но лью не чай, а нечто более мне нужное.

*

В Австралии резвятся кенгуру, на севере медведи ищут мёд, а мне никак сегодня поутру лень вязкая подняться не даёт.

*

Младенцем сосал материнскую грудь и рад был пелёнкам сухим, и вовсе не думал, что жизненный путь окажется долгим таким.

*

Я прошлые не помню склонности, в былом поддержку не ищу;

о состоянии влюблённости я только изредка грущу.

* * *

Навряд ли мои предки унывали в заполненные хлопотами дни; я думаю, в местечках торговали мечтами и надеждами они.

* * *

Когда совсем удача рядом, и надо чуть ещё сноровки, то ухватить полезно взглядом, не сыр ли это в мышеловке.

* * *

Всё как-то стало безотрадно, свихнулась жизненная ось; живи я стайно или стадно — гораздо легче мне б жилось.

* * *

Дымит завод. Растут дома. Свет побуждает к жизни тьму. Мир не сошёл ещё с ума, но явно движется к тому.

* * *

Я наделён образованием и грустью о его излишности, что служит веским основанием глухого чувства никудышности.

* * *

Я был бы просто подлецом, не огласив уведомления, что мерзок вложенный Творцом наш дар взаимоистребления.

* * *

Я многое чего не докумекал, сейчас уже закрыта эта дверь; но много понял я про человека, и горестно душе моей теперь.

* * *

Меня пугали хулиганами, антисемитами, чекистами, ворами, жуликами, пьяными, и даже силами нечистыми. А я — гулял.

* * *

Изрядно самогоном обожжённая, и спиртом — я его не разбавляю, вся глотка у меня уже лужёная, но я её и дальше закаляю.

* * *

Я только сейчас, к исходу века трезво начал думать головой: изо всех инстинктов человека всё же самый главный — пищевой.

* * *

Я рад был видеть: напрочь разные умом, характером и опытом, евреи, праздник жизни празднуя, здесь на клочке собрались крохотном.

* * *

Не путай службу и служение: служение — всегда вериги, а служба любит продвижение и пишет нравственные книги.

* * *

И я когда-то был учащимся, как все ровесники мои, а нынче все мы тихо тащимся с телегой собственной семьи.

* * *

Есть за всё в этой жизни расплата, вот кончается срок мой земной, над людьми я смеялся когда-то, нынче время шутить надо мной.

* * *

Сижу внутри квартиры у дверей.

В пивную в это время шёл я встарь. Но вирус там гуляет — как еврей, продавший прошлогодний календарь.

* * *

Восторженность ко мне приходит редко, и счастьем искажается лицо, я радуюсь восторгу, как наседка, благополучно снёсшая яйцо.

* * *

Увы, по мере пробуждения — а сны мне дарят утешение — во мне растёт предубеждение против земного мельтешения.

* * *

Какую-то крошку тащил муравей, и груз был тяжёл малышу;

и стало смешно мне: я старый еврей, но тоже продукты ношу.

* * *

По возрасту давно бы мне пора уже утихомириться, наверно, но жизни ежедневная игра по-прежнему влечёт меня безмерно.

* * *

Зря иные кипят в беспокойстве, не желая понять соответственно: неисправности в нашем устройстве нарастают с годами естественно.

*

Уже я в жаркий перепляс не кинусь в бурном хороводе: года своё берут у нас — дряхлеешь даже на свободе.

*

Нет, на Творца я не в обиде, что так судьбу мне предназначил: я столько всякого увидел, что жил бы хуже я иначе.

*

Время нынче катится безумное, сдвинулась какая-то основа, в наше благоденствие бездумное льются звуки хаоса земного.

*

На свете есть такое вещество — звучит оно ругательством в народе; я не люблю любое большинство: в нём это вещество бурлит и бродит.

* * *

Когда уйду я в царство теней, примусь, наверно, я роптать, что нет у теней сновидений, а мне их будет не хватать.

* * *

Ненужное милее мне, чем нужное, притом руковожусь я вкусом личным; пристрастие моё, корысти чуждое, и сделало наш дом таким отличным.

* * *

Срок земной не знает замедления, и замедлить старость нету средства; скоро я достигну просветления и впаду в задумчивое детство.

* * *

Всякое моё изображение, как и лично я в оригинале, в женщинах будить воображение может, к сожалению, едва ли.