j Вечный запах флоксов /м/. Автор Метлицкая / Купить книгу, доставка почтой, скачать бесплатно, читать онлайн, низкие цены со скидкой, ISBN 978-5-04-170984-6
логотип Феникс-Букс

Каталог Вход {{total_items}}

{{common_error}}
Нами выполнено {{total_orders}} заказов! Ваш – следующий!
СКИДКИ! При заказе книг на сумму от 1500 руб. – скидка 50% от стоимости доставки в пункты выдачи BoxBerry и CDEK,
при заказе книг на сумму от 3000 руб. — скидка 80% от стоимости доставки в пункты выдачи BoxBerry и CDEK.

Вечный запах флоксов /м/. (Метлицкая)Купить книгу, доставка почтой, скачать бесплатно, читать онлайн, низкие цены со скидкой, ISBN 978-5-04-170984-6

Вечный запах флоксов /м/
Название книги Вечный запах флоксов /м/
Автор Метлицкая
Год публикации 2022
Издательство Эксмо
Раздел каталога Историческая и приключенческая литература (ID = 163)
Серия книги мДрагоценная коллекция историй
ISBN 978-5-04-170984-6
EAN13 9785041709846
Артикул P_9785041709846
Количество страниц 352
Тип переплета мяг.
Формат -
Вес, г 1040

Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:

Аннотация к книге "Вечный запах флоксов /м/"
автор Метлицкая

Книга из серии 'мДрагоценная коллекция историй'

Читать онлайн выдержки из книги "Вечный запах флоксов /м/"
(Автор Метлицкая)

К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.

До книги"Вечный запах флоксов /м/"
Вы также смотрели...

Другие книги серии "мДрагоценная коллекция историй"

Другие книги раздела "Историческая и приключенческая литература"

Читать онлайн выдержки из книги "Вечный запах флоксов /м/" (Автор Метлицкая)

КОЛЛЕКЦИЯ ИСТОРИЙ
ЧИТАЙТЕ
ДРУГИЕ КНИГИ СЕРИИ
САРА ДЖИО. ФИАЛКИ В МАРТЕ
САРА ДЖИО. ЛУННАЯ ТРОПА
САРА ДЖИО. НАЗАД К ТЕБЕ
САРА ДЖИО. УТРЕННЕЕ СИЯНИЕ
МАРИЯ МЕТЛИЦКАЯ. ЦВЕТЫ И ПТИЦЫ
МАРИЯ МЕТЛИЦКАЯ. ПОСЛЕ ИЗМЕНЫ
МАРИЯ МЕТЛИЦКАЯ. ТО, ЧТО ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ
МАРИЯ МЕТЛИЦКАЯ. ГОРЬКИЙ ШОКОЛАД
МАРИЯ МЕТЛИЦКАЯ. СЧАСТЛИВАЯ ЖИЗНЬ ВЕРЫ ТАПКИНОЙ
МАРИЯ МЕТЛИЦКАЯ. НЕЗАДАННЫЕ ВОПРОСЫ
МАРИЯ МЕТЛИЦКАЯ. ВРЕМЯ ДЛЯ СЧАСТЬЯ
КЭРРИ ЛОНСДЕЙЛ. ЛАЗУРЬ НА ЕГО ПАЛЬЦАХ
КЭРРИ ЛОНСДЕЙЛ. РАЗБИВАЯ ВОЛНЫ
МАША ТРАУБ. ОСТОРОЖНО - ДЕТИ! ИНСТРУКЦИЯ ПО ПРИМЕНЕНИЮ
СОФИ КИНСЕЛЛА.УДИВИ МЕНЯ
МАРИЯ
МЕТЛИЦКАЯ
ВЕЧНЫЙ ЗАПАХ ФЛОКСОВ
МОСКВА
2022
УДК 821.161.1-31
ББК 84(2Рос=Рус)6-44
М54
Художественное оформление Валерии Колышевой
Метлицкая, Мария.
М54 Вечный запах флоксов / Мария Метлицкая. — Москва : Эксмо, 2022. — 352 с.
I8В^ 978-5-04-170984-6
Что такое счастье? Лишь немногим дано понять, что его надо не ждать, а искать в самых простых вещах: в солнечных лучах, которые тебя будят по утрам, в звучании любимых мелодий, в смехе ребенка. Мир на самом деле состоит из счастливых мужчин и женщин, которые каждый вечер встречаются за ужином у себя на кухне, разговаривают и пьют чай, строят планы и смотрят телевизор, проверяют уроки у детей и решают кроссворды. Они знают, что их ждут и что они нужны. Это и есть счастье.
УДК 821.161.1-31
ББК 84(2Рос=Рус)6-44
I$В^ 978-5-04-170984-6
© Метлицкая М., 2022
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательство «Эксмо», 2022
Соленое Черное .поре
Мария смотрела на дочь, едва скрывая презрение и брезгливость. От этого ей было даже слегка неловко, но... Ничего поделать с собой она не могла. Бестолковая дочь вызывала именно такие чувства. А еще — жалость и разочарование.
Люська же сидела у окна замерев, почти не дыша, вы
Днями, ночами — как уж сложится. А складывалось по-разному. Этот — а иначе Мария его не называла — мог явиться и поздно вечером, и далеко за полночь. А мог и «утречком», как говорил он сам. То есть часов в семь, особенно по выходным, когда все приличные трудящиеся люди имеют право на заслуженный сон. Загадывать было сложно.
Этот — по паспорту Анатолий Васильевич Ружкин — был хозяином своей жизни. Да ладно бы своей... Он был хозяином и ее жизни, Люськиной, — жалкой, животной, убогой, — вот в чем беда!
Люська жила от прихода до прихода Анатолия Ружки- на. А в промежутках как будто спала. Вот и сейчас, услы
В дверь никто не позвонил. Люська снова опусти
Мария встала со стула, громко крякнула и шарахнула чашкой об стол.
Люська вздрогнула, глянула на мать и тут же отвела отсутствующий, почти неживой взгляд.
Мария тяжело подошла к окну и задернула занавески. Люська метнулась и занавески отдернула.
Мария встала над дочерью, уперев руки в бока, — крупная, почти огромная, — она возвышалась над то
Тихо, почти умоляюще дочь произнесла:
— Мама! Пожалуйста, не надо!
Мария громко вздохнула, со стуком передвинула стул и, болезненно скривившись, махнула рукой.
— Ну валяй, бестолковая! Ты ж у нас на помойке найдена!
Люська тоненько завыла, и Мария, тяжело перебирая полными больными ногами, вышла из кухни прочь.
Ничего не поделаешь, только последнего здоровья ли
И кто бы подумать мог! Вот чудеса. Не прошибешь и не сдвинешь. Вот она, кровь Харитиди!
Только бы не для этого случая... Вот в чем беда.
Мария вошла в комнатку и тяжело опустилась на стул. Ходить тяжело, дышать тяжело, жить тяжело. Все тяже
А тут рогом уперлась, и хоть бы что. Ни страдания ма
Мария ходила к гадалке — живет такая ведьмака в соседнем поселке. Чистая баба-яга. Злая, резкая, зырк
чаю. Мария отказалась — чай пьют с друзьями и с сосе
Ведьма прищурилась и рассмеялась неожиданно моло
— Вот это беда? Глупая ты! — А потом грустно до
Как укорила — время вроде бесценное отнимаешь.
Не понять ей — бездетная. Не понять, что, когда твое дитя пропадает — для матери это горе! И неважно, от чего пропадает это самое дитя!
Но — деньги-то плачены! — карты раскинула, кофе черный заварила, выпить заставила. Долго изучала дно чашки, а потом, вздохнув, объявила:
— Никакого приворота тут нет. Да и кто его сделает, если не я? А ко мне «по данному вопросу никто не за
Мария устало махнула рукой.
— Да при чем тут я? Не обо мне речь! Моя жизнь прошла! А тут — дитя! Единственное! Рожденное поздно, я уже и не ждала! Нет больше горя для матери, чем вид горемыки-ребенка!
Ведьма посерьезнела и строго спросила:
— Горемыка, ты говоришь? А вот это, милая, не тебе решать!
Разозленная Мария, не попрощавшись, пошла к двери.
Гадалка крикнула вслед:
— Деньги свои забери! Не было у меня с тобой ра
Мария, не обернувшись, махнула рукой.
— Да подавись ты! Будешь еще мне указывать!
— Советовать! — поправила ведьма. — Не лезь в это дело. Ничего у тебя не выйдет, — тихо добавила она. И твердо повторила: — Ничего! «Любовь» это все называется. Поняла?
Мария вышла во двор. «Ну а вот это мы еще посмо
Только громко хлопнув калиткой и спустившись по улице вниз, она остановилась отдышаться. Чертов вес, чертово наследство. Чертовы гены.
Чертова жизнь! Мать рожает дитя на счастье! А ви
Нету чернее горя. Нет.
* * *
Если подумать, вся жизнь Марии была сплошным ис
Мать ее, красавица Татьяна, утонула, когда девочке исполнился год. Родилась на море, прожила всю свою короткую жизнь на море и — утонула. Местные тонули нечасто — только если по пьяни. А молодая женщина была трезва как стекло. Говорили, мол, сердце больное. Какое больное в восемнадцать лет? Отец, Харлампий, обожавший жену, к дочке не подходил лет до трех, отдав
ее на воспитание своей старшей сестре, Марииной тетке Христине.
Тетка была задерганной, нервной — своих трое по лавкам, а тут еще и чужая девочка. Ну, не совсем чу
И невесту уже брату сосватали — из Краснодара при
Шалава безродная. Нищая. Правда, красавица — ни
Только все это утешение слабое. И простыня в крови после первой брачной ночи — как положено у честных людей — тоже.
Чужая. Чужее не бывает. Хлопотливые сестры Ха- ритиди весь день у плиты, у корыта и при детях. А эта? Ни косые взгляды, ни замечания старших ее не беспоко
ят. Сядет под черешней на лавочке и — читать. Книжки замусоленные — из библиотеки. Про любовь, не иначе. А этот дурак с работы придет и поесть забывает — сядет возле нее и по ручке гладит.
А сестры и невестки судачат, перешептываются. А в душе завидуют! Никому из них не выпало такой любви и такого счастья. Ни одной! Вот и злобствуют — черные, как галки. Волосы жесткие, словно проволока. Носатые. И волосам ее шелковым завидуют — текут по спине как река, переливаются. А Харлампий эти волосы гладит и рукой перебирает. Огромной своей черной ручищей, взглянешь — и то страшно.
Не приняла родня молодую жену Харлампия. Ни кра
Домик Зойке достался от родителей, сбежавших по
Однажды Зойка исчезла — говорили, ушла с прохо
Растила Таньку полуслепая бабка. Да как растила — и смех и грех. Сидела девчонка в кустах и ковырялась в головке подсолнуха, вытаскивая сыроватые сладкие се
Дразнить ее не дразнили — уже тогда, в детстве, Тань
В доме напротив, в большой, крепкой, как и сам дом, семье Харитиди чернявые и шумные, но дружные доче
сушки, а то угостят пахлавой, приторно-медовой сладо
Зойка благодарила скупо: «А это еще зачем?»
Губы поджимала, но брала, чуть скривив в смущении и словно в презрении красивый, сочно накрашенный рот.
А бабка благодарила слезно и торопливо, мелко кре
А двенадцатилетняя Танька на бабку цыкнула:
— Наши! Потому что православные. — И с усмеш
Бабка внучке не поверила, но в спор не вступила — только заворчала и махнула рукой.
Харлампий Харитиди влюбился в соседку лет в десять. Или по крайней мере стал на нее заглядываться. Это за
Так и сказала сыну спустя пару лет, когда шалый сын мотался под соседским забором и перекидывал туда за
А уж когда он объявил о женитьбе... Вот тут разра
Кричали все — большая семья, южный крикливый народ. Грозились выгнать из дому, грозились отринуть от родни. Грозились, грозились... Потом уговаривали. Бра
стали по-родственному бутылочку. Хлопали «бестолочь» огромными ручищами по мускулистой спине — и снова уговаривали забыть эту «девку».
Случилась и драка — так, короткая и незлобная. И снова возникла бутылочка. Напоили Харлампия, а тол
Родня уложила пьяного олуха и дружно расселась за огромным обеденным столом на крытой летней кухне. Все вперемежку — родители, сестры, братья и прочая, уже давно «родная кровь». Посовещались — шумным шепотом, боясь разбудить «женишка», да где там! Спал счастливый и несчастный Харлампий крепким сном, из пушки не разбудишь.
Посовещались, переругались и постановили — же
Зойка узнала о грядущем событии от присланных сва
Зойка оживилась, махнула бокал и — принялась на
Сваты быстро свернулись, скупо и с явным недовери
— Посмотрим!
Теперь счастливый Харлампий прогуливал законную невесту по родной улице и набережной, где угощал лю
Сыграли свадьбу, и молодые зажили. В доме Харити- ди им выделили большую светлую комнату окнами на юг. Харлампий просыпался по-рабочему — рано и, подперев лобастую голову огромной ладонью, со счастливой улыб
А он целовал ее в тонкое белое плечо и резко выска
Надо было торопиться на работу. Стройка начиналась с раннего утра — строили новый санаторий, очередную советскую здравницу.
На кухне терлись широкими задами женщины Харити- ди — готовили мужьям и братьям сытные завтраки. Ста
Где это видано? Где видано, чтобы молодая спала и не шелохнулась? В каких приличных домах? Когда сно
А счастливый муж жадно и торопливо проглатывал завтрак — жадно, потому что после ночи любви сильно проголодался. А торопливо, потому что надо было еще успеть заскочить в комнату и... Еще раз поцеловать мо
Искус обрушиться рядом на белые простыни был так велик, что становилось страшно — вот опоздает он на работу, и точно — совсем засмеют!
И братья, и товарищи! Подденут: «Что, брат? Такая сахарная, что и не оторваться?»
Он, конечно, не ответит, пропустит мимо ушей, только сильнее сожмет упрямый рот.
Что они понимают? У них — все не так.
Потому что так, как у него, Харлампия... И вообще, у них с Танькой... Нет ни у кого на свете! Вот это — на
А Танька спала. И снились ей розовые облака и голу
Ее не заботили косые взгляды родни. Казалось, ее во
но — полный двор опытных женщин, на работу ее не отпускал муж. Так, почитает, сбегает к матери — благо совсем близко, напротив. Посидит у себя в саду под че
— Не поддавайся, Танька! — смеялась она. — А то запрягут тебя, как вола ломового! Знаем мы этих!
Кого «этих», Танька не уточняла. К вечеру мать начи
Танька медленно поднималась и медленно шла к ка
В мужнином доме не говорили — орали. Семья боль
эту землю на пригорке — тогда совсем сухую пустошь с одиноким кустом ореха у самой дороги. Привел туда молодую пузатую жену — рожать Елене было совсем скоро, — и заселились они в землянке. Там, в землян
Та, полная, даже раздутая какой-то сердечной болез
— Успеем! Не кошка ж! — причитала повитуха, при
Не кошка, а два раза не поспели — одного Елена уже выдавила из своего обширного нутра, но подхватить успели. А вот девочку не спасли — лежала она у Елены в ногах, обернутая, словно спеленутая пуповиной, и всем было ясно, что дело тут — увы — уже непоправимое.
Пятерых родила Елена — могла бы и больше. Креп
машней работы? И верить врачам перестал. Только мо
Хозяйкой в доме стала старшая дочь Христина.
Братья Харитиди — Анастас, Димитрос и Харлам- пий — были непьющие и работящие. Сестры, Христина и Лидия, сами искали братьям невест — серьезное дело привести в дом человека. Со всеми сладили, даже с ка
Танька приходила домой аккурат к приходу мужа. Ждала не на кухне, где вечером собиралась семья. Жда
Он вбегал в комнату запыхавшись.
— Гнались? — улыбалась счастливая Танька.
Харлампий мотал кудрявой башкой и махал рукой — какая разница!
И вправду, какая разница? Они так успевали соску
Через час, надышавшись друг другом, они выходили к столу. Ужин уже подходил к концу, и проворные хозяй
Глядя на молодых, кто-то усмехался, а кто-то недо
А тем все нипочем! Тарелку с горячим супом ставила перед братом Христина, сестра. Чай наливала жена брата Агния.
Танька отламывала по кусочку хлеб и макала его в та
А на огромной, словно танцплощадка, летней веран
Чужих здесь не было — чужая женщина с белыми, ле
На веранде народ постепенно рассасывался — снача
Потом уходили мужчины — завтра снова рабочий день. А женщины, усталые, замученные, вытирали мо
Поговорили, и ладно. Последняя щелкала выключате
Знаем мы этих мужиков, им-то все нипочем! А сил-то совсем не осталось...
Дай бог доплестись до кровати...
Прошло два года, а Харлампий с Танькой ничуть не остыли. Все было по-прежнему. По-прежнему Тань
Не сама опоила, так ее мать, Зойка-пьянчуга. Захоте
Зойка к Харитиди не заходила — гордая! А если и слу
Да и чувствовала отношение — что говорить. И к се
Иногда Христина или Лидия бросали в сердцах:
— Кого ты вырастила, Зоя?
Та зло прищуривала все еще красивые глаза и с не
— И что? Вот вы, курицы, целый день хлопочете, це
Сестры, набычившись, молча ожидали продолжения.
И Зойка воодушевленно продолжала:
— Вот именно! А Таньку мою дурачок ваш на руках носит. Пылинки сдувает. И никто ему, кроме нее, неради
Наконец кто-нибудь отвечал:
— Стыда на вас нет!
И все подхватывали эти слова, и начинался негромкий шелест.
— Нет! — соглашалась Зойка. — Объела вас моя Танька? Объегорила? Отобрала чего? Украла? Может, уважения не выказала?
Сестры удрученно молчали. Ела Танька меньше воро
— Не нравится — заберу к себе. Вместе с зятем! — пугала наглая Зойка и хлопала ладонью по столу.
Сестры вздрагивали и беспомощно смотрели друг на друга. Еще не хватало! В эту разруху, пьянку и нищету! Не приведи господи!
— Дуры вы, — с превосходством бросала Зойка, обернувшись на них у самой калитки, с удовольствием повторяла: — Дуры набитые! Там ведь... Любовь такая... Красивше, чем в иностранном кино!
Женщины Харитиди вздрагивали от громкого стука калитки и, тяжело вздыхая, отчего-то сильно смущенные, быстро, словно боясь опоздать, принимались заканчивать свои бесконечные дела.
Смотреть друг на друга не хотелось. Сплетничать то
Нет, не так — за два года все изменилось! Еще жарче стали объятия, еще крепче. Пусть животная, ненасыт
тется минут через десять, или разглядывает огромную ко
Не отнесешь — засмеют! Ему-то наплевать, но что Таньке пылью дышать, матюги мужицкие слушать! Пусть остается дома — там и прохладно, и чисто. Попьет холод
А он — он еще сильнее соскучится. И будет видеть, как соскучилась она.
— Милая моя, милая! — шептал он, глядя на спящую жену.
И нежность была такая, что начинало болеть его здо
А однажды, разглядывая на рассвете тонкий Танькин профиль — нос, скула, припухшая губа, приставший к щеке волос, — подумал: «А ведь я так ее люблю, что даже вот сейчас не хочу! Просто нежность такая...»
Не понял простой Харлампий такой расклад. Разве так бывает? Любить — это точно хотеть! А он ее не хочет. Потому что... да черт его знает почему! Сложно все у них как-то. Не так, как у обычных людей.
От досады он чертыхнулся, осторожно выбрался из кровати и вышел на улицу покурить.
Руки дрожали, и никак не загоралась отсыревшая спичка.
Заклокотала назойливая горлица, и на заднем дво
А Харлампий сел на скамейку под тутом, растер го
О том, что беременна, Танька сказала мужу среди но
Харлампий вскочил с кровати, подхватил жену на руки и долго, баюкая, как ребенка, носил кругами по комнате.
Танька плакала и смеялась, а он что-то мычал, не пе
Прозорливые и опытные женщины Харитиди заметили изменения сразу — Танька стала много и жадно есть.
Однажды, стащив из огромного казана еще не остыв
— Ну и как? Вкусно?
Танька, покрасневшая, словно ее застали за воров
Позади стояла Христина и с недоброй усмешкой раз
Та растерянно кивнула и опустила глаза.
— Так и попробуй. Сама! Ты ж мужнина жена. И не разу ему борща не сварила! — недобро усмехнулась она.
— У меня не получится, — не поднимая глаз, тихо ответила Танька. — Неловкая я. Неумеха. Да и вы тут такие... Хозяйки! Где уж мне...
Христина неодобрительно покачала головой:
— Проще всего. Проще всего так сказать. Не боги горшки обжигают! А ты бы попробовала. Постаралась. Мужа ведь любишь?
Танька покорно кивнула.
— А так не любят! — упрекнула Елена.
Больше Танька на кухне не терлась — ходила в ба
И тихо хрустела у себя в комнате.
К четвертому месяцу она сильно раздалась, отекла и подурнела. Даже золотые волосы потемнели, словно пожухли — будто осенние листья.
А муж ничего не замечал. Любовался ею, как в пер
Рожать Таньку отвезли в Краснодар — было понятно, что есть проблемы. Оказалось, у «мамочки» нездоровое сердце. По дороге в больницу Танька все больше спала, привалившись к плечу мужа. В роддоме по лестнице под
Такой он запомнил ее на всю жизнь — серая лестни
На последнем пролете она обернулась, и лицо ее ис
Он тоже попытался ответить улыбкой и тоже не спра
Врач нервно крутил в руках шариковую ручку, отводил глаза и убеждал Харлампия (а скорее самого себя), что все будет «как надо». Да, сердце... не очень. Плод боль
Харлампий слушал молча, опустив голову, и на про
— Ну... вы уж... постарайтесь.
Ночевал он на скамейке в сквере напротив роддома. Был октябрь, ночь была прохладной и, как всегда, очень темной. Он поднял воротник старого пиджачка, натянул рукава и постарался свернуться клубком.
— Завтра, — шептал он себе, — завтра все будет нормально. Завтра ей станет легче. Потому что завтра родится ребенок. Сын.
Только родился не сын. Это была девочка, дочь. Огромного, надо сказать, для девицы размера — четыре пятьсот! И где вы такое видели?
И Харлампий напился. С горя или с радости? Сам не понял. Орал под окном палаты. Громко орал.
Врач отказывался верить родне, что он, Харлампий, мужик непьющий.
Из роддома Танька вышла бледная и еще более то
щины. И оказались правы — маленькая, совсем деви
Мария оказалась точной копией отца, а значит, и всех Харитиди. Девочку мацали, тискали, целовали и не спу
— Наша! — с гордостью признала семья. Ничего от той — ничего!
Впрочем, Таньку они почти простили — верующие люди, ни у кого не было в сердце злобы. А если что и бы
Матерью Танька оказалась тоже неловкой — пеле
Харлампий, придя с работы, брал дочку на руки и не выпускал — вместе купали, вместе кормили. Мужики не
Зойка зашла один раз — тихая, опухшая от пьян
— Ваша! От нас — ничего! Ничего от материной кра
Харитиди махнули рукой — что с нее взять?
«Зимняя» кухня была тесной и темной, готовить на ней не любили, и до самых холодов, надев теплые боты, душегрейки и обмотавшись платками, замерзшими крас
Но прошли и зима, и весна, и снова настало лето. Ма
Девочка слушала тихо, почти замерев, с открытым ртом.
А в начале июня Танька утонула. Пошла на море од
Нашли ее на третий день, когда Харлампий, почти те
На похоронах он застыл и не отвечал на вопросы. Глаза его казались безумными, словно стеклянными. Не видел, не слышал — словно умер вместе с любимой. А когда гроб с бедной Танькой стали опускать в каменистую зем
лю — кладбище было у подножия горы, — он, качаясь, медленно побрел к выходу, не попрощавшись с женой.
Сдвинулся — решили все. Просто сдвинулся с горя.
Он пролежал почти месяц — не пил, не ел. Смотрел в одну точку и все время молчал. Заходили братья, пыта
Харлампий молчал. А через месяц встал и побрел на кладбище. Там провел сутки. А когда вернулся, молча по
Мария была девочкой пугливой и тихой, словно по
Зоя, Танькина мать, пила беспробудно. Надев черный платок, шаталась по улицам и делилась с прохожими «горьким горюшком». Люди старались обходить ее сто
Подперла калитку булыжником и испарилась.
Харлампий сидел за столом, курил и смотрел в одну точ
Сестра, растерявшись, заметалась по двору. А он уро
Девочку подхватила жена Павлоса. И поднесла к Хар- лампию.
— Твой папа, смотри, Мария! — сказала она и про
Тот резко поднялся, отпихнул невестку и пошел в дом.
Девочка, спокойная от природы, вдруг разразилась та
Только спустя три года Харлампий подхватил дочь на руки — Мария споткнулась о кривой корень тута, упала и заголосила.
Он беспомощно оглянулся и, увидев, что поблизости никого нет, подлетел к малышке и взял ее на руки.
Девочка тут же замолкла и с удивлением уставилась на спасителя. А потом вдруг улыбнулась и легонько стук
Христина видела в окно, как брат прижал дочку к себе и стал носить по двору, шепча ей что-то на ухо.
Мария молчала, крепко прижавшись к отцу.
Детство Марии было счастливым — наверное, так. Нянек — куча, детворы — полный двор. То один дядька подхватит на руки и подбросит до потолка, то другой, то какая-нибудь из теток сунет в рот леденец или пряник и в который раз поправит распушившуюся толстую косу.
То, что Харлампий — ее отец, она усвоила быстро. А вот Христина? Или Агния? Или Лидия? Кто же мать? Было непонятно и странно. Лет в пять Мария поняла, что Христина, смотрящая за ней больше всех, отцу не жена. Но спит почему-то Мария в комнате у Христины.
Просветили, конечно же, дети, объяснив ей, что они — брат и сестра. А вот про мать Марии все молчали...
А она, будучи скрытным и молчаливым ребенком, спросить не решалась.
Однажды пришла в дом странная женщина — сгор
Зою кормили на кухне, окружили плотным кольцом, и женщины Харитиди о чем-то тихо шептались со стран
Потом «черная» женщина подошла к ней и подняла ее подбородок. Марии было больно — рука женщины была крепкой и цепкой. Она мотнула головой, пытаясь вырваться.
Тут женщина ослабила хватку, погладила Марию по голове и чуть дрогнула сухими губами:
— Иди, девочка! Иди, маленькая!
Мария, готовая к бегству, сделала шаг назад и тут ус
— Совсем на мою не похожа! Словно и не было ее никогда, Таньки моей!
Спустя много лет Мария узнала, что это была ее баб
Больше бабку Зою Мария не видела.
Отца пытались женить. Он отмахивался и даже слу
Старая Елена совсем слегла, когда Мария пошла в тре
Мария помнила, что отец куда-то уехал почти на не
А через неделю женщины Харитиди принялись гото
Мария поняла — будут гости. И вправду появились гости. Точнее — гостья, которая шла рядом с отцом, нес
Гостья была никому не знакома — за спиной Харлам- пия шла молодая женщина хрупкого вида с большими черными и очень испуганными глазами.
Мария запомнила, что ботинки у женщины были странные, мальчуковые, темно-коричневые, с сильно по
Навстречу брату и женщине вышла Христина, после смерти бабушки негласно считавшаяся главной из жен
— Добро пожаловать, — взволнованно сказала она и обняла женщину в стертых ботинках.
Мария увидела, что вещи — чемодан и плюшевый узел — отец занес в свою комнату.
И сердце ее почему-то дрогнуло.
— Дядька жену привез, — зашептали старшие дети, а Мария, услышав, бросилась вон со двора, обескуражив уже вовсю шумно галдевшую семью, рассаживающуюся за обильно накрытым праздничным столом.
Нашел ее Харлампий только под вечер. И где? В бро
Впервые Мария, отогнув хилую, почти сгнившую шта
На любимом Танькином месте.
Он схватил девочку на руки, прижал к себе со всей силой.
Уткнувшись в густые дочкины волосы, громко, в го
И недетским басом ему завторила испуганная и сонная дочь.
Жену ему нашли — списались с дальней родней — в глухой деревне под Кировом. Эта совсем молодая жен
После глухой деревни и отчаянной бедности, после холодных и долгих зим, после мачехи, трех ее детей, из
бытого почти с кровью — с кровавыми мозолями, — ей наверняка показалось, что она попала на небеса.
Женщины Харитиди приняли ее хорошо, с открытыми, готовыми к любви сердцами. Комната — светлая, с про
Сладкие фрукты падали на голову, помидоры краснели и наливались от щедрого солнца на заднем дворе на ого
Сестры и золовки мужа дарили ей свои платья и обувь, а старшая, Христина, вдела ей в уши золотые се
Про девочку, дочь мужа, она не думала, как не думала о ней ее мачеха. Сыта, здорова, тетки хлопочут — что ей еще? Свою любовь она предлагать и не пыталась — не от злого сердца, а от скупости души, полагая, что Мария в ней не нуждается. Словом, девочка, молчаливая, тихая, с застыв
В расчет входил муж, Харлампий. Нет, грубым он не был! Но... И ласки она от него не увидела... Ни разу в жизни.
Впрочем, что она знала про ласки? Так проживал жизнь и ее отец, и его братья. Так жили ее собственные женатые братья. Так жили и женщины Харитиди: честно
и скупо радовались каждому дню — бесхитростно, не вы
Потому что так надо. Потому что надо рожать. Потому что женщины.
А про ласки они и не ведали.
Потому что про Таньку и Харлампия давно позабыли. Про то, как еще может быть в женской жизни.
Муж с ней почти не разговаривал: как дела? Что на ужин? Что на базаре?
Она отвечала — коротко, сдержанно. Протирала кле
Садилась напротив и смотрела, как он ест. Молчали. Потом он кивал и уходил на «мужскую» половину — другой стол террасы — смотреть футбол или играть с братьями в шашки.
А после, переведя дух, направлялся к себе. Она боко
Он уже лежал на кровати, глядя в потолок. Она бы
Он чуть отодвигался к стене и отчего-то вздыхал.
Она тоже лежала на спине и почему-то замирала в волнении.
Спустя пару минут он, громко крякнув и тяжело вздох
Она чувствовала, как холодеют ее руки. Он чуть под
Она вся сжималась — от непонятного страха и боли где-то внизу живота — и пыталась податься к нему. Он привставал, словно отдаляясь, и, быстро закончив свое мужское дело, молча отваливался на спину.
Засыпал он в ту же минуту — прямо на спине, сло
А она тихо, беззвучно плакала, коря себя за эти фо
Да, кстати, узнать ей так и не довелось — женщиной она была честной.
А про догадки свои скоро забыла — не до того! А мо
Через год после их скромной свадьбы она родила сына.
И уж тут — ну, естественно, — совсем стало ни до чего.
Мальчик был болезненным и беспокойным, с рук не сходил.
А у женщин в семье и своих деток хватало — рожали женщины Харитиди много и часто, спасибо, Господи!
И муж, Харлампий, был не помощник — сядет со своей лупоглазой дочкой-толстухой и шепчется о чем-то. Словно и нет у него сына, а лишь одна дочь.
Зиновию, Зину, как называли жену отца, Мария не полюбила. Да и с какой стати? Матерью ей по-прежнему была тетка, успокоившаяся наконец, что вторая жена брата любимую девочку у нее не отберет.
Отца Мария любила отчаянно — по вечерам висела на заборе и высматривала его с работы. К маленькому брату была равнодушна — в братьях и сестрах недостат
В комнату отца и его жены не заходила с тех пор, как однажды увидела разобранную постель — почему-то стеснялась.
К пятнадцати годам Мария превратилась в полную и вы
Однажды услышала, что ее собираются сватать — тетки обсуждали какого-то краснодарского жениха из «богатой» семьи и искоса поглядывали на племянницу.
А спустя пару дней Лидия повела ее в центральный универмаг и старательно выбирала ей новое платье и но
Мария решила, что это — на выпускной. А тетка не
— И на выпускной пригодится, и еще куда-нибудь.
— Куда еще? — уточнила Мария.
Тетка погладила ее по голове.
— Замуж, девочка. Замуж пора.
И очень грустно вздохнула.
А вечером пришли двое немолодых мужчин и долго си
Отец был очень печален и молчалив, больше обычного.
Тетки молчали и старались не смотреть Марии в глаза. Только Зина, жена отца, усмехнулась:
— Замуж тебя отдают! Ты что, дурочка? Не понимаешь?
Мария вспыхнула и бросилась прочь из дома. Поздно вечером, когда она, измученная от усталости и неизвест
— Правда, папа? — спросила она.
Он молча кивнул.
— Не пойду! — мотнула головой Мария. — Ни за что не пойду!
— А что тут плохого? — удивился отец. — Надо же... замуж...
— Не пойду, — упрямо повторила Мария и, отодви
После выпускного Мария собрала вещи и объявила родне:
— Все. Уезжаю. В Краснодар, в медучилище. А по
— Да как же? — растерянно спросил кто-то из дя
— А меня вы спросили? — сверкнула очами Ма
С отцом простилась холодно — было понятно, что оба в обиде. А вот жена отца радости от отъезда Марии и не скрывала — простилась с ней нарочито тепло и душевно.
В Краснодаре Марии дали койку в общежитии и сти
Училась она на «отлично», и в группе ее считали зу
Соседки по общаге сильно красили ресницы, густо по
А Мария радовалась одиночеству — впервые в жизни она могла побыть дома одна. Заваривала литровую банку крепкого чая, забиралась с ногами на кровать — и чита
Однажды приехал отец — привез огромную корзину еды и фруктов, долго сидел на стуле напротив кровати Марии и, тяжело вздыхая, тревожно оглядывал внезапно повзрослевшую дочь.
Мария проводила отца до автобусной станции, и они крепко обнялись, простив друг другу все и сразу.
Мария училась легко и с удовольствием, мечтая, ко
На каникулы ездила в родительский дом, где на нее шумно набрасывалось огромное семейство Харитиди. Но оставалась она там ненадолго — торопилась обратно. Нужно было зарабатывать деньги — брать у отца она не хотела. Конечно, дядья и тетки совали ей в карманы пя
Распределилась она в небольшой поселок на мо
Доктора обожали все — от самых капризных больных до усталых и всего повидавших больничных нянечек. Жил он в доме в двух шагах от больницы, побеспокоить Док
Он даже спал в первой, проходной, комнате на узком и жестком диване, чтобы прибежавший за ним коллега не побеспокоил членов его семьи.
А семья была огромна — две сестры, старые девы, старушка-мать, жена Доктора, маленькая и сухонькая Вера Васильевна, которую за глаза все называли Веру
Доктор и Веруня были так похожи между собой, что вполне можно было принять их за брата с сестрой. Три до
Все они были как из одного инкубатора — белобры
Доктор, Виталий Андреевич, «дамочек» своих, как он называл их шутя, обожал.
В саду стояла большая беседка, где всегда пыхтел самовар. Слышался звук стаканов и ложечек, короткие споры — и снова взрывы веселого смеха.
Мария, проходя мимо дома Доктора, с жадностью за
Доктор шел по улицам поселка, приветственно кивая головой налево и направо — все знали его и всех знал
он. Ну, или почти всех — всем ведь когда-нибудь слу
Марию Доктор выучил на операционную сестру. Тан
Мария доктора боготворила. После операции он горя
Почему-то она жалела его... Какая глупость — он жил в большой и дружной семье, где все его уважали и слово его считалось законом. Его обожали все без исключения. Так почему же?
А просто увидела она как-то, как сидел он у себя в ка
И она поняла — устал. Очень устал ее Доктор. Ее ку
А побывав однажды у него, окончательно утвердилась в своих догадках. Там было шумно, суетливо и бестолково. И «дамочки» Доктора были суетливыми и бестолковыми.
Нескладехами, вот кем они были. Мария вспоминала на
Однажды она заметила, что обшлага его рубашки, манжеты и воротник сильно потрепаны — как говорит
Веруня, Вера Васильевна, покачивалась в гама
Докторица Лариса, совсем молодая, чуть старше Ма
— Мелкое семейство, — так называла она его род
Это, естественно, было брошено в адрес и незадачли
Вера Васильевна не работает. Почему? На этот во
считалось, что Веруня растит детей. А на деле... После рождения младшей, Тонечки, муж объявил, что карьера Веруни закончена: три дочери — это не шутка!
Это и впрямь было серьезно — девочки оказались бо
электрика.
Веруня беспомощно хлопала прозрачными, в светлых ресницах глазами и разводила тонкими ручками.
— Виталечка, — детским голоском певуче выводила она, — кран снова бессовестно потек, лампочка в бе
И на глазах у нее закипали слезы отчаяния.
Виталечка успокаивал ее и принимался «решать во
Это и дети, и свекровь, и золовки.
— У Веруни ангельский характер, — восхищался он, — ни одного скандала и ни одной распри! За всю на
Это была чистая правда — скандалов в доме не бы
тала приживалками при невестке и любимом брате. Не то чтобы Веруня на этом настаивала... Но! Границы обо
Беженцев приняли тут же — тогда еще в крошечной квартирке, выданной местной властью многодетному отцу.
А спустя полгода, устав от очередей в уборную, было решено «расшириться», то есть купить большое жилье.
Дом этот, уже тогда почти развалившийся и даже не скрывавший этого, беззастенчиво, не смущаясь, обнажал дырки в полу и прорехи в тонких стенах, но купили его быстро и сразу — деньги достала из носового платка мать Доктора — все, что удалось скопить за долгую жизнь.
В этом кособоком, продуваемом и ветхом жилище бы
Еще был стол. Да, стол! Огромный, дубовый, на един
Участок — всего-то четыре сотки. А куда же им боль
Цветов, разумеется, никто не развел — все забыли об этом после пары неудачных опытов с розами и георгина
«Рожала» только оставшаяся от старых хозяев клуб
В доме все постоянно ломалось, отваливалось, падало, вырывалось и билось. И все же простор всех расслабил и примирил — всем по комнатке, всем по углу — вни
Считалось, что хозяйством занимаются сестры — под строгим надзором матери. Ерунда! Поварихи были они никудышные. Веруню от домашних дел отстранили, а са
в больнице, девочки — из тех детей, у которых никогда нет аппетита, а женщины Доктора были субтильны, не
Зато в доме весело, шумно и мирно. Разве не это за
Матушка Доктора занималась рукоделием, и счита
А глава семьи был совершенно счастлив! Все его жен
Он вообще считал себя человеком счастливым: дом — любимый дом, — полный любимыми и родными лицами, море, на которое он любил смотреть на закате, и, разуме
Маленькая больничка — а больницей назвать ее бы
Боялся он только одного: не приведи господи, слепоты или тремора рук — вот тогда точно беда!
Пару лет назад большой человек из районного центра пообещал ему «райский сад» в своей вотчине. В благо
Бонза покачал квадратной лысеющей башкой:
— Чудак вы, доктор! Ей-богу — чудак! И кто бы от этого... Да еще добровольно!
Доктор улыбнулся и развел руками. Бонза — тот, кстати, после той истории так и лечился у Доктора, — чуть что, высылал машину.
Мария своего доктора обожала — он был для нее богом и небожителем. Однажды она остолбенела, уви
Мария была потрясена — он, кумир, небожитель, ню
Возмущению ее не было предела. И вот именно тогда она стала подкармливать любимого Доктора, сменив на посту санитарку Стешу, приносившую из дома то котлету, то капустные пирожки. И именно тогда она возненавидела «мелкую» семейку. Возненавидела и запрезирала — го
Жизнь Марии протекала плавно и скучно, впрочем, скука ее вовсе не угнетала. Дом — работа. Хотя какой там дом! Дом был далеко, там, где осталась ее большая семья. А маленькая комнатка, которую Мария снимала, была не домом — так, скорее убежищем. Она приходи
Еще мысли Марии занимала работа. Она без конца перебирала события прошедшего дня и недели, пережи
на к его судьбе. Жалела, скучала, когда не видела его слишком долго или видела слишком коротко. «Святой человек! — думала она. — Таких больше нет!» Засыпая, она радовалась, что завтра снова рабочий день, который начнется с обычной пятиминутки, и она опять увидит его, услышит его спокойный, размеренный и уверенный го
Иногда она ходила в кино. Никогда — на танцы, стес
Отец тяжело заболел, и Мария взяла неожиданный отпуск. Диагноз Харлампию поставить никто не мог, и от
Мария погладила его по голове и вышла во двор. За столом сидела притихшая и виноватая семья.
— Почему раньше не сообщили? — сухо бросила Мария и, не дожидаясь ответа, быстро пошла к калитке.
На переговорном пункте она долго ждала заказанного звонка, а наконец дождавшись, стала громко, торопливо и сбивчиво объяснять собеседнику суть проблемы. Теле
«Какая толстая, господи! — обиженно подумала одно
Мария зашла во двор и строго приказала молодым женщинам отмыть кухню до блеска. Пол, столы, плиты. Так же поступить с туалетом.
— А вот комнату папы я уберу сама. Завтра приедет доктор. Лучший из докторов. И все будет хорошо! — уве
Доктора она встретила на автобусной станции рано утром. Они шли по улицам ее родного городка, и никог
— Справимся, Маша! Непременно справимся!
Как не разорвалось тогда ее бедное сердце? Как вы
Слезы брызнули из глаз, и она растерялась, залилась густой краской, смутилась и моментально некрасиво и гу
Доктор внимательно и долго осматривал больного, щупал живот, слушал легкие и сердце, задавал вопросы и непринужденно шутил, похлопывая Харлампия по ху
Потом они вышли во двор и сели с Марией за стол. Он говорил тихо и уверенно:
— Скорее всего, опухоль кишечника. Я почти уве
То, что пришло Доктору в голову, слава богу, срабо
Бонза, будучи к тому времени уже руководителем края, решил вопрос в полчаса.
Стали готовить операционную в местной больнице, палату и перевозку пациента.
Мне тебя обещали
В окопах Сталинграда /м/
Возможна доставка книги в , а также в любой другой город страны Почтой России, СДЭК, ОЗОН-доставкой или транспортной компанией.
{{searchData}}
whatsup