{{common_error}}
Нами выполнено {{total_orders}} заказов! Ваш – следующий!
СКИДКИ! При заказе книг на сумму от 1500 руб. – скидка 50% от стоимости доставки в пункты выдачи BoxBerry и CDEK,
при заказе книг на сумму от 3000 руб. — скидка 80% от стоимости доставки в пункты выдачи BoxBerry и CDEK.
при заказе книг на сумму от 3000 руб. — скидка 80% от стоимости доставки в пункты выдачи BoxBerry и CDEK.
Башня ласточки. (Сапковский)Купить книгу, доставка почтой, скачать бесплатно, читать онлайн, низкие цены со скидкой, ISBN 978-5-17-078332-8
| Название книги | Башня ласточки |
| Автор | Сапковский |
| Год публикации | 2022 |
| Издательство | АСТ |
| Раздел каталога | Фантастика (ID = 165) |
| Серия книги | Ведьмак |
| ISBN | 978-5-17-078332-8 |
| EAN13 | 9785170783328 |
| Артикул | P_9785170783328 |
| Количество страниц | 448 |
| Тип переплета | цел. |
| Формат | - |
| Вес, г | 1280 |
Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:
Аннотация к книге "Башня ласточки"
автор Сапковский
Книга из серии 'Ведьмак'
Читать онлайн выдержки из книги "Башня ласточки"
(Автор Сапковский)
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
До книги"Башня ласточки"
Вы также смотрели...
Другие книги серии "Ведьмак"
Другие книги раздела "Фантастика"
Читать онлайн выдержки из книги "Башня ласточки" (Автор Сапковский)
В1ЛВМЛКАНДЖЕЙ САПКОВСКИИБАШНЯЛАСТОЧКИИздательство ACT МоскваУДК 821.162.1-312.9ББК 84 (4Пол)-44С19Серия «Легендарные фантастические сериалы»Andrzej Sapkowski WIEZA JASKOLKIПеревод с польского Е. ВайсбротаКомпьютерный дизайн Г. СмирновойПубликуется c разрешения автора и его литературных агентов, Nowa Publishers (Польша)и Агентства Александра Корженевского (Россия).Сапковский, Анджей.С19 Башня Ласточки : [фантастический роман] / Анджей Сапковский; [пер. с пол. Е. Вайсброта]. — Москва: Издательство АСТ, 2022. — 446, [2] с. — (Легендарные фантастические сериалы).ISBN 978-5-17-078332-8Ведьмак — это мастер меча и мэтр волшебства, ведущий непрерывную войну с кровожадными монстрами, которые угрожают покою сказочной страны.«Ведьмак» — это мир на острие меча, ошеломляющее действие, незаЧитайте продолжение саги о Ведьмаке!УДК 21.162.1-312.9ББК 84 (4Пол)-44© Andrzej Sapkowski, 1997© Перевод. Е. Вайсброт, наследники, 2013© Издание на русском языке AST Publishers, 2022Ночью как траур черной К Дун Дару они подкрались, Где юна ведьмачка скрывалась.Ночью как траур чернойСело они окружили,Чтоб ведьмачка сбежать не сумела.Ночью как траур чернойВрасплох млоду ведьмачку Хотели взять — прогадали.Не взошло еще солнце ясно, А уж на дороге мерзлой Тридцать убитых лежало...*Песня нищих о жуткой резне, случившейся в Дун Даре в ночь Саовины* Перевод с польского Н. Эристави— Могу дать тебе все, что пожелаешь, — сказала волшебница. — Богатство, власть, скипетр и славу, жизнь долгую и счастливую. Выбирай.— Не нужны мне ни богатство, ни слава, ни власть и ни скипетр, — ответствовала ведьмачка. — А хочу я, чтоб был у меня конь черный, как ночной вихрь быстрый. Хочу, чтоб был у меня меч блескучий и острый как луч луны. Хочу ночью черной носиться на коне моем черном по земле, хочу разить силы Зла и Тьмы моим блескучим мечом. Вот чего я желаю.— Дам тебе коня, коий будет чернее ночи и быстрее вихря ночного, — обещала волшебница. — Дам тебе меч, что острее и ярче лунного луча будет. Но ты требуешь многого, ведьмачка, значит, и заплатить придется не— Чем? Ведь у меня же ничего нет.— Кровью твоею.Флоуренс Деланной. «Сказки и Предания»ГЛАВА ПЕРВАЯК аждому ведомо: Вселенная, как и жизнь, двиВысадившиеся на пляжах в устьях Яруги и Понтара люди привезли с собой собственный календарь, в основе котородругих дат так же явно, как одиноко стоящее дерево выделяется посреди луга.Ибо даты эти — магические.Ни для кого не секрет, что во время этих восьми дней и ночей прямо-таки невероятно усиливается волшебная аура. Никого не удивишь магическими феноменами и загадочныОднако в тот год все было иначе.В тот год люди, как обычно, отметили осенний Эквинок- ций торжественным семейным ужином, на котором полагаК самой полуночи разразилась страшнейшая метель, поКозодои дикими голосами орали свой реквием, небосклон затянули тучи, погасившие остатки лунного света. Тогда за- нудила страшная беанн’ши, вестница чьей-то скорой и дурКогда Гон промчался и тучи развеялись, люди увидели луну — на ущербе, как всегда во время Эквинокция. В ту ночь у луны был цвет крови.У простого народа для феномена Равноночия было мноНа Островах Скеллиге, например, некоторые суеверные люди видели в удивительных явлениях предвестие Tedd Deireadh, конца света, предваряемого битвой Rag nar Roog, последней битвой Света и Тьмы. Бурный шторм, который в ночь Осеннего Солнцестояния потряс остров, верящие в приметы островитяне сочли волной, создаваемой носом чуНад миром раскинулась ночь Осеннего Солнцестояния, ночь ужасов, кошмаров и привидений, ночь бурных, удушабанковский клерк Фабио Сахс в городе Горс Велен, ярл Крах ан Крайт на борту драккара «Рингхорн». Проснулась чароОднако мало было таких, кто сумел бы все эти явления и феномены связать с истинным, конкретным фактом. И с конкретной личностью. Так уж получилось, что трое из них провели ночь осеннего Эквинокция под одной крышей. В храме богини Мелитэле в Элландере.— Козодой... — простонал писарь Ярре, вперившись во тьму, затянувшую храмовый парк. — Никак не меньше ты— Не болтай глупостей! — Трисс Меригольд резко отвер— Она умирает...— Никто не умирает! — крикнула чародейка, бледнея от бешенства. — Никто, понятно? Перестань нести дурь!Библиотечный коридор заполняли адептки, разбужен— Ярре, — Трисс успокоилась, положила пареньку руку на плечо, сильно сжала, — ты единственный мужчина в храЯрре глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь в руках.— Это не страх, — прошептал он, отводя взгляд от глаз ча— Я тоже, — сжала губы Трисс. — Мы видели один и тот же сон. Ты, я и Нэннеке. Но об этом — молчок.— Кровь у нее на лице... Столько крови...— Я же просила — молчи. Идет Нэннеке.Подошла Верховная Жрица. Лицо у нее было утомлен— К сожалению, ничего. Когда Дикий Гон мчался над храмом, проснулись почти все, но ни у одной не было видеОна обеими руками протерла лицо и глаза.— Э-э-х! Эквинокций. Чертова ночь... Иди приляг, Трисс... Не в наших силах что-либо сделать.— Беспомощность, — стиснула кулаки чародейка, — доУже собравшаяся уходить Верховная Жрица храма Ме- литэле повернулась:— А молиться не пробовала?На юге, в Эббинге, за горами Амелл, в районе под назва— Холодно, холодно, холодно, бррр, — шептал про себя Высогота, пробираясь по тропинке среди камышей. — ХоОчередная ловушка тоже была пуста. Ни одной ондатры. На редкость неудачный лов. Бормоча проклятия и шмыгая замерзшим носом, Высогота очистил ловушки от грязи и травы.— Ох и холодно же, — бормотал он, направляясь к краю топи. — А ведь четыре дня только прошло с Эквинокция.Сентябрь. Да, таких холодов в конце сентября я за всю свою жизнь не припомню. А ведь живу уже достаточно долго!Следующая, предпоследняя ловушка тоже была пуста. Высоготе даже ругаться расхотелось...— Не иначе, — бормотал он, направляясь к последней ловушке, — с каждым годом все больше холодает. А теперь, похоже, эффект похолодания пойдет лавиной. Ну, эльфыпредвидели это уже давным-давно, да кто верит в предскаНад головой старика снова захлопали крылышки, проОн уже вытаскивал из воды последнюю — тоже пустую — ловушку, когда услышал ржание. Козодои как по команде разом умолкли.На трясинах Переплюта были островки, сухие, выступашал его — шло именно со стороны такого островка.Любопытство взяло верх над осторожностью.Высогота слабо разбирался в лошадях и их породах, но он был эстетом, умевшим распознать и оценить красоту. А вороной конь с блестевшей словно антрацит шерстью, коИ тем не менее был вполне реальным. И вполне реально попал в ловушку, запутавшись вожжами и уздечкой в кроваЗа лошадью в неглубокой яме от вывороченного дерева лежал труп.Высогота сбросил на землю мешок. И устыдился первой мысли: развернуться и бежать. Он подошел ближе, сохраняя осторожность, потому что вороная кобыла переступала на месте, прижимала уши, скалила зубы в мундштуке и, казаТруп был трупом паренька чуть старше десяти — двенадВысогота наклонился, и тут труп громко застонал. ВоОтшельник опустился на колени, осторожно повернул раненого. Невольно отдернул голову и свистнул. Чудовищ— Девочка, — сказал он громко, не в силах поверить в увиденное. — Это девочка.Если б в ту ночь кто-нибудь сумел тихо и незаметно потряпицами головой, лежащую в мертвой, почти трупной неНо такое было невозможно. Никто этого увидеть не мог. Домишко отшельника Высоготы был ловко упрятан на веч— Запишем, — Высогота обмакнул перо в чернила, — ниvulnus incisivum, рубленая рана, нанесенная с большой силой неизвестным острым предметом предположительно с исПеро заскрипело по пергаменту, но скрип этот продол— Возвращаясь к перевязке раны, — продолжал спустя немного старик, уставившись на мигающий и коптящий огополагал. Использовал компресс из горной арники и налоНа середину избы выбежала мышь. Высогота кинул ей кусочек хлеба. Девочка на нарах вела себя неспокойно, сто— Восьмой час после операции. Состояние больной без изменений. Состояние лекаря — стало быть, мое — улучшиВысогота тяжко вздохнул, обмакнул перо и вытер его о краешек чернильницы.— Что же касается пациентки, — забормотал он, — то да будет записано нижеследующее. Лет ей, похоже, около шестВысогота как бы только теперь вспомнил, что не нанес на листок ни одной руны, ни единого слова... Он поднес перо к пергаменту, но чернила уже высохли. Старика это нисколь— Так и запишем, — продолжал он, — что девушка никогЯ обнаружил на ее теле весьма странный, я бы сказал, своеВысогота сосредоточенно осмотрел очиненный конец пера, затем погрузил его в чернильницу. Однако на этот разне забыл, с какой целью это сделал, — начал быстро покры— В полубреду она говорила и кричала. Однако акцент и характер произношения, если отбросить частые вкрапления непристойностей, взятых из жаргона преступников, не позОн снова поскрипел пером по пергаменту, правда, не очень долго, и даже очень недолго, чтобы успеть записать все только что сказанное. Затем продолжил монолог прямо с того места, где прервал его:— Некоторые выражения, слова, имена и названия, проОн немного помолчал, прислушался.— Только бы, — пробормотал он, — хибара старого Вы- соготы не оказалась завершением ее пути.Высогота склонился над пергаментом и даже поднес к нему перо, но не написал ничего, ни единой руны. Бросил перо на стол. Несколько секунд сопел, раздраженно ворчал, сморкался. Поглядел на топчан, прислушался к исходящим оттуда звукам.— Необходимо отметить и записать, — сказал он утомRubor, calor и tumor. В данный момент они легко обнаруживаются визуальdolor*.* Rubor — краснота; calor — повышенная температура; tumor — припухлость; dolor — боль, страдания (лат.).Запишем: почти полстолетия минуло с того дня, как я занимался медицинской практикой. Чувствую, как годы ис— Двенадцатый час после процедуры. Как и ожидалось, наступило четвертое кардинальное проявление признаков заражения: dolor. Больная кричит от боли, поднимается тем— Пятнадцатый час после процедуры. Рассвет. Больная без сознания. Температура резко возрастает. Фебра усиливаВысогота глянул на пергамент, на котором не увидел ни одной руны, ни единого слова.— При условии, — глухо пробормотал он, — что нет за— Двадцатый час после процедуры. Температура подниRubor, calor, tumor и dolor подходят, как мне кажется, к кризисной точке. Но у девочки нет шансов дотянуть хотя бы до этих границ. Так и запишу... Я, Высогота из Корво, не верю в существование богов. Но если они случайно все же существуют, то пусть возьмут под свое крыло эту девочку. И да простят мне то, что я сделал... Если то, что я сделал, окаВысогота отложил перо, потер припухшие и свербящие веки, прижал ладони к вискам.* дрожь.** от лат. datura — дурман.— Я дал ей смесь датуры и аконита, — глухо сказал он. — В ближайшие часы должно решиться все...Он не спал, а лишь дремал, когда из дремы его вырвали стук и удары, сопровождаемые стоном. Стоном скорее яросНа дворе светало, сквозь щели в ставнях сочился слабый свет. Песок в часах пересыпался до конца, причем уже давДевочка уже ухитрилась подняться с пола, на который только что скатилась, и теперь сидела, сгорбившись на краю постели, пытаясь почесать лицо, обмотанное перевязкой.— Я же просил не вставать, — кашлянул Высогота. — Ты слишком слаба. Если чего-то хочешь, крикни. Я всегда ря— А я вот как раз и не хочу, чтобы ты был рядом, — скаКогда он вернулся, чтобы забрать ночной горшок, она лежала на топчане, ощупывая материю, прижатую к щеке лентами и охватывающую лоб и шею. Когда минуту спустя Высогота снова подошел к ней, она не пошевелилась, чтобы изменить позу, а лишь спросила, глядя в потолок:— Четверо суток, говоришь?— Пятеро. После нашего последнего разговора прошли еще сутки. Все это время ты спала. Это хорошо. Тебе сон не— Я чувствую себя лучше.— Рад слышать. Снимем повязку. Я помогу тебе сесть. Возьми меня за руку.Рана затягивалась хорошо и не мокла. На этот раз почти не пришлось с болью отрывать тряпицу от струпа. Девушка осторожно дотронулась до щеки. Поморщилась. Высогота знал, что причиной была не только боль. Всякий раз она заново убеждалась в размерах раны и понимала, сколь онасерьезна. С ужасом убеждалась, что то, что раньше она чув— У тебя есть зеркало?— Нет, — солгал он.Она взглянула на него, пожалуй, впервые совершенно осознанно.— Стало быть, все настолько плохо. — Она осторожно провела пальцами по швам.— Рана очень обширная, — прогудел он, злясь на себя за то, что вынужден объяснять и извиняться перед девчонкой. — Опухоль на лице все еще не спадает. Через несколько дней я сниму швы, а пока буду прикладывать арнику и вытяжку из вербены. Не стану обматывать всю голову. Рана хорошо заОна не ответила. Пошевелила губами, подвигала челю— Я сварил бульон из голубя. Поешь?— Поем. Только теперь попробую сама. Унизительно, когда тебя кормят будто паралитичку.Она ела долго. Деревянную ложку подносила ко рту остерпения, зная, что одновременно с выздоровлением девушДевушка кончила есть, откинулась на подушки. Некокрасоты. Такой была его вторая жена. Такой же была его дочь.— Мне надо отсюда бежать, — неожиданно сказала де— Знаю, — подтвердил он. — Это были твои первые сло— Это хорошо. — Она отвернулась, словно опасалась смотреть ему в глаза. — Хорошо, что не забыла поблагода— Об этом я тоже узнал, хотя скорее всего случайно. Ты разговаривала в бреду.— Я беглянка, — сказала она, не поворачиваясь. — Бег— Ты только что, — мягко сказал он, — с трудом села на горшок. Что-то я не представляю себе, как ты залезешь в сед— За мной наверняка гонятся. Идут по следу, перепахивают все кругом...— Успокойся. Ежедневно идут дожди, следы найти не— Ты даже не знаешь, кто я...— Ты — раненая девушка, — прервал он. — Убегающая от кого-то, кто не задумываясь ранит девушек. Хочешь, что— Некому сообщать, — после краткого молчания отвеОн промолчал.— Я — смерть, — продолжала она странным голосом. — Каждый, кто сталкивается со мной, умирает.— Не каждый, — возразил он, внимательно глядя на нее. — Не Бонарт, тот, чье имя ты выкрикивала в бреду, тот, от которого собираешься теперь убегать. Ваше столкнове— Нет. — Она сжала губы, чтобы приглушить то ли стон, то ли ругательство. — В лицо меня ранил Филин. Стефан Скеллен. А Бонарт... Бонарт ранил гораздо сильнее. Глубже. Что, я и об этом тоже говорила в бреду?— Успокойся. Ты ослабла, тебе нельзя перевозбуждаться.— Меня зовут Цири.— Я сделаю тебе компресс из арники, Цири.— Подожди... немножко. Дай мне зеркало.— Я же сказал...— Пожалуйста!Высогота решил, что дальше оттягивать не стоит. При— Ну да, — сказала она изменившимся, ломким голоОн вышел, задернув за собой занавеску.Она старалась всхлипывать совсем тихо, так, чтобы он не слышал. Очень старалась.Через день Высогота снял половину швов. Цири ощупаности не было. Она была здорова и гораздо сильнее, чем можно было предполагать.Покачнулась лишь, когда выходила, и прислонилась к дверному косяку.— Однако... — Она подавилась воздухом. — Ну и холо— Ровно шесть дней. Сегодня пятое октября. Но октябрь обещает быть очень холодным.— Пятое октября? — Она поморщилась, ойкнула от боли. — Это как же так... Две недели?— Что? Какие две недели?— Не важно, — пожала она плечами. — Может, я что- то путаю... А может, и не путаю. Скажи, чем тут так жутко несет?— Шкурами. Я ловлю ондатр, бобров, нутрий и выдр, вы— Где моя коняга?— В овчарне.Вороная кобыла встретила пришедших громким ржани— Где мое седло? Упряжь? Чепрак?— Здесь.Он не возражал, не делал замечаний, не высказывал своего мнения. Просто молчал, опираясь на палку. Не по— Ну да, — проговорила она сквозь стиснутые зубы, от— Куда? — холодно спросил он.Она пощупала лицо, продолжая сидеть на соломе рядом с упущенным седлом.— Как можно дальше.Он кивнул, словно ответ его удовлетворил, сделав все яс— Со мной все в порядке. Прости...— У тебя просто закружилась голова. Ты больна и слаба, как новорожденная. Возвращаемся. Тебе надо лечь.После захода солнца, проспав несколько часов, Цири вы— Не отходи слишком далеко от дома, — сказал он рез— Я чувствую себя лучше.— Во-вторых, это опасно. Вокруг обширная трясина, бес— А ты, — она указала на мешочек, который он тащил, — тропки, конечно, знаешь. И даже не очень далеко по ним ходишь, стало быть, болото не очень и велико. Дубишь шку— Железная логика, — спокойно согласился он. — И верВопроса он не дождался, поэтому продолжал:— Орава конных за время погони дважды побывала в де— И не успокоятся, — проворчала она, — пока не оты— Это им очень важно, — заметил Высогота. — Я бы даже сказал, невероятно важно...Цири стиснула зубы.— Не бойся. Я уеду прежде, чем они меня найдут. Тебя не подставлю... Не бойся.— С чего ты взяла, что я боюсь? — пожал он плечами. — Что, у меня есть причина бояться? Сюда не пройдет никто, никто тебя здесь не выследит. Но вот если ты высунешь нос из камышей, то точно попадешь своим преследователям в лапы.— Иначе говоря, — гордо вскинула она голову, — я долж— Ты не под арестом. Можешь уезжать, когда вздумаешь. Точнее — когда сумеешь. Но можешь остаться и переждать. Любые, даже самые горячие преследователи остывают. Рано или поздно. Всегда. Можешь поверить. Я в этом разбираюсь.Ее зеленые глаза сверкнули, когда она взглянула на него.— Впрочем, — быстро сказал он, пожимая плечами и ухо— Однако сегодня, — вздохнула она, — я, пожалуй, не уеду. Слаба я еще. Да и солнце вот-вот зайдет... А я ведь тро— Ты сказал, что я пролежала у тебя шесть суток. Это верно?— А зачем мне врать?— Не кипятись. Я стараюсь подсчитать дни... Я убежа— Этого не может быть.— А зачем мне врать? — крикнула она и застонала, схваВысогота спокойно глядел на нее.— Не знаю зачем, — холодно сказал он. — Но я когда-то был лекарем, Цири. Очень давно, но я все еще умею отли— Меня ранили в самый Эквинокций.— Это невозможно, Цири. Ты наверняка напутала даты.— Наверняка нет. Это у тебя какой-то устаревший от— Пусть так. А это так уж важно?— Нет. Абсолютно нет.Спустя три дня Высогота снял последние швы. У него были все основания быть довольным и гордиться своим деДевушка чувствовала себя значительно лучше, но, к удивИменно во время этого занятия и возник у них достаточ— Ты не знаешь, кто я. Ты даже не догадываешься, кто я такая.Цири несколько раз повторила свое утверждение и этим вызвала у него легкое раздражение. Конечно, по его виду она об этом догадаться не могла. Выдай он свои чувства перед такой соплячкой, это оскорбило бы его. Нет, такого он доЛюбопытства в общем-то безосновательного, потому что в принципе он вполне мог бы догадаться, кто она такая. Во времена юности Высоготы молодежные банды тоже не были редкостью. Прошедшие годы не могли приглушить магнеДа, со времен Высоготовой юности изменилось только одно: эмансипация прогрессировала. В банды тянулись нетолько подростки, но и сбрендившие девчонки, предпочитавшие коня, меч и приключения спицам, кудели и ожидаКонечно, Высогота не сказал ей всего этого напрямик. А поведал уклончиво. Но так, дабы она поняла, что он это знает. Дабы ей стало ясно, что если кто-то здесь и является загадкой, то, уж конечно, не она — чудом избежавшая обла— Ты не знаешь, кто я. Но не бойся. Я скоро уеду. Не стаВысогота не выдержал.— Не грозит мне никакая опасность, — сказал он сухо. — Да и что вообще может грозить? Даже если преследователи явятся сюда, в чем я весьма сомневаюсь, что плохого могут они мне сделать? Конечно, оказание помощи беглым преОн немного перебрал с этим отшельничеством. И сам чувствовал это. Но не отказался — ее яростные зеленые гла— Я — убогий пустынник. Умерший для мира и дел его. Я — человек простой и необразованный, мировых проблем не знающий...Вот тут-то он явно переборщил.— Как же! — взвизгнула она, отбрасывая шкурку и нож на пол. — Дурочкой меня считаешь, да? Нет, я не дурочка, и не думай. Пустынник убогий! Когда тебя не было, я тут кое- что высмотрела. Заглянула туда, в угол, за не очень чистые занавески. Откуда, интересно знать, на полках взялись учеВысогота бросил шкурку нутрии на кучку.— Когда-то здесь жил сборщик налогов, — сказал он не— Брешешь, — поморщилась Цири, массируя шрам. — Ведь прям в глаза врешь!Он не ответил, прикинувшись, будто оценивает оттенок очередной шкурки.— Может, думаешь, — снова заговорила девушка, — что если у тебя седая борода, морщины во весь лоб и сто лет за плечами, так ты можешь запросто объегорить такую наивпопавшаяся.Он высоко поднял брови в немом провокационном во— Я, дорогой мой отшельничек, училась в таких местах, где было множество книг. В том числе и таких, что на твоих полках стоят. Многие из их названий мне знакомы.Высогота еще выше поднял брови. Она глядела ему пря— Странные речи, — процедила она, — ведет зачуханная замарашка, замызганная сиротинушка, а может, и вообще грабительница или бандитка, найденная в кустах с раздол«Materia medica». Знаю «Herbarius», точно такой, как на твоей полке. Знаю также, что означает на корешках книг горностаевый крест на красОна замолчала, продолжая внимательно наблюдать за Высоготой. Тот молчал, стараясь, чтобы его лицо ничего невыдавало.— Поэтому я думаю, — сказала она, тряхнув головой свойственным ей гордым и немного резким движением, — что ты вовсе не простачок и не отшельник. И отнюдь не умер для мира, а сбежал от него. И скрываешься здесь, на безлю— Если все обстоит так, как ты говоришь, — улыбнулся Высогота, — то действительно преудивительно переплелисьнаши судьбы, начитанная ты моя девочка. Но ведь и ты тоже здесь скрываешься. Ведь и ты, Цири, умело укутываешь себя вуалью видимостей. Однако я человек старый, полный по— Ко мне?— К миру, Цири. К миру, в котором жульническая явь натягивает на себя маску истины, чтобы объегорить иную истину, кстати говоря, тоже фальшивую и тоже пытающую— Верно, ты прав. — Она прикусила губу, а лицо покры— На моей полке, за занавеской, — указал он движени«Aen N’og Mab Teadh’morc», сборник эльфьих сказок и рифмованных предсказаний. Есть там весьHen Cerbin dic’ss aen n’og Zireael Aark, aark, caelm foile, te veloe, ell? Zireael...Он замолчал, поставил локти на стол, а подбородок попрямилась, вызывающе глянула на него и докончила:— ...Zireael veloe que’ss aen en’ssan irch Mab og, Hen Cerbin, vean ni, quirk, quirk!— Прогоркший и недоверчивый старик, — проговорил после недолгого молчания Высогота, не меняя позы, — привсюду мнятся предательство и обман, просит ласточку, един— А вот теперь ты несешь напраслину! — воскликнула Цири, инстинктивно прикрывая шрам на лице. — Такие комНа этот раз ей удалось вывести его из равновесия.— Да что ты вообразила, соплячка?! — крикнул он. — Да я тебе в отцы гожусь!— В деды, — холодно поправила она. — В деды, а то и в прадеды. Но ты мне и не дед, и не прадед. И вообще я не знаю, кто ты таков. Только наверняка уж не тот, за кого себя выдаешь. Или хочешь, чтобы тебя за него принимали.— Я — тот, кто нашел тебя на болоте, почти вмерзшей в мох, с черной коркой крови и тины вместо лица, без сознаОна снова покраснела, но в глазах по-прежнему стоял наглый вызов.— На этом свете, — проворчала она, — жульническая явь частенько прикидывается истиной, ты сам так сказал. Я тоже, представь себе, немного знаю свет. Ты спас меня, перевязал, ухаживал. За это тебя благодарю. Я благодарна тебе за... доб— Без расчета и надежды на выгоду, — докончил он с улыбкой. — Да-да, конечно. Я человек бывалый, возможно, даже знаю мир не хуже тебя, Цири. Раненых девочек, как изрой прибегая к развратным и противным натуре приемам. Верно?— Внешность очень часто бывает обманчива, — ответи— Ах, какое верное утверждение. — Старик бросил очеОн переждал немного, но Цири не спешила отвечать.— Хотя нам обоим и удалось проделать нечто вроде неНа этот раз он молчал не случайно. Она глядела на него, а в ее глазах затаился вопрос, которого он и ожидал. Что-то странное сверкнуло в них, когда она заговорила:— Кто начнет первым?Если б в сумерки кто-нибудь подкрался к хате с проваНо увидеть этого не мог никто. Хата стояла в камышах, на трясине, на которую никто не отваживался ступить.— Меня зовут Высогота из Корво. Я был лекарем. Хикак опубликовал некий трактат... Между прочим, труд этот рассматривал проблему тоталитарной власти и преступного характера завоевательных войн, но официально произведеСегодня, оглядываясь назад, я думаю, что, если б покоИмператор воспользовался своим правом помилования, однако осудил меня на изгнание и пригрозил немедленно расправиться в случае возвращения на имперские земли.Я обиделся на весь мир, на королевства, империи и унитого или нет, снова оказался в Империи. У меня больше нет ни сил, ни желания продолжать скитания, поэтому я вынужКак видишь, Цири, мы оказались в совершенно равной ситуации.— Что такое этика? Я знала, но забыла.— Наука о морали. О правилах поведения благородного, порядочного, приличного и вежливого. О вершинах добра, на которые дух человеческий возносят справедливость и мо— Вершины добра! — фыркнула Цири. — Справедли— Благодарю за науку, — съехидничал Высогота. — Увебудь подучиться. Воистину, всегда стоит послушать бывалых, тертых, зрелых и опытных людей.— Ну-ну, смейся, смейся, — тряхнула головой Цири. — Пока можешь. Потому как теперь моя очередь смеяться. ТеЕсли б в тот день в сумерках кто-нибудь подобрался к избе с провалившейся стрехой, если б заглянул сквозь щели в ставнях, то увидел бы в скупо освещенной комнатушке сеНо этого никто не мог увидеть и тем более услышать. Хата с провалившейся и заросшей мхом стрехой была хороВступая в зрелый возраст, юная дева начинает исБруно Беттельгейм.«The Uses of Enchantment, the Meaning and Importance of Fairy Tales»ГЛАВА ВТОРАЯЗ ападный ветер нагнал ночную бурю.Фиолетово-черное небо раскололось вдоль зигзага молИ тогда разлаялись собаки. Зазвенели копыта, забренчаТеррор, террор несся по деревне. Преследуемые или преТише, тише, дети...Мама, это демоны? Это Дикий Гон? Привидения, выМама, мама!Тише, тише, дети! Это не демоны, не дьяволы.Хуже.Это люди.Надрывались собаки. Завывал ветер. Звенели подковы. Сквозь село и сквозь ночь мчалась разгульная ватага.Хотспорн влетел на пригорок, сдержал и развернул коня. Он был предусмотрительным и осторожным. Не любил рисОколо станции не было ни лошадей, ни телег, стоял там лишь один фургончик, запряженный парой мулов. На тенте виднелась надпись, которую Хотспорн издалека прочесть не мог. Но опасностью не пахло. Опасность Хотспорн учуять умел. Хотспорн был профессионалом.Он спустился на заросший кустарником и ивняком беХотспорн подогнал коня, через раскрытую заграду въеМЭТР АЛЬМАВЕРА, ИСКУСНИК ТАТУИРОВКИКаждое слово было намалевано другим цветом и начи— С коня! — услышал он за спиной. — На землю, да поЕго поймали и беззвучно окружили: справа — Ассе в чер— Ха! — Ассе опустил меч. — Это вы, Хотспорн. Я бы уз— Но хороша кобылка! — восторженно сказала Фалька, сдвигая берет на ухо. — Черна и блестит как уголь, ни волос— Да уж, такая вот досталась за неполные сто флоренов, — небрежно улыбнулся Хотспорн. — Где Гиселер? Внутри?Ассе кивнул. Фалька, зачарованно глядя на кобылу, по— Когда мчалась через воду, — она подняла на Хотспор- на большие зеленые глаза, — то была словно настоящая кэль- пи! Если б вынырнула из моря, а не из речки, не поверила бы, что это не настоящая кэльпи.— А ты, Фалька, когда-нибудь видела настоящую кэльпи?— На картинке. — Девушка вдруг погрустнела. — А, чего болтать-то. Пошли в дом. Гиселер ждет.У окна, дающего немного света, стоял стол. На столе, опираясь о крышку локтями, полулежала Мистле, совершен— Подойди ближе, Хотспорн, — пригласил Гиселер, ото— Вижу, ты нашел нашу цедулю в развалинах старой стан— Потому как кобыла хороша, — вставила Фалька. — Поспорю, что и резвая!— Я ваше сообщение нашел. — Хотспорн не сводил глаз с Гиселера. — А как с моим? Дошло?— Дошло... — кивнул головой крысиный главарь. — Но... Но, чтоб не разводить... У нас тогда не было времени. А по«Говнюки», — подумал Хотспорн.— Короче говоря, ты поручение не выполнил?— Угу. Прости, Хотспорн. Некогда было... Но в другой раз, хо-хо. Обязательно!— Обязательно! — высокопарно подтвердил Кайлей, хоть никто его об этом не просил.«Чертовы безответственные говнюки. Перепились. А по— Выпьешь?— Благодарю. Нет.— А может, отведаешь этого? — Гиселер указал на стоя— Первоклассный порошок, — заверил Гиселер. — Не возьмешь щепотку?— Благодарю, нет. — Хотспорн многозначительно указал на кровяное пятно на полу и уходящий в каморку след на половиках, явно говорящий, куда и когда утащили труп. Ги- селер заметил взгляд.— Один типчик тут больно шустрый собрался героя из себя строить, — фыркнул он. — Ну так Искре пришлось его маленько пожурить.Искра гортанно засмеялась. Сразу было видно, что нар— Да так пожурила, что он кровью захлебнулся, — поОна, как обычно, была увешана драгоценностями, даже в крылышке носа красовалось колечко с бриллиантом. Она носила не кожу, а вишневого цвета кафтанчик с парчовым рисунком, уже достаточно знаменитый, чтобы считаться поселер. Хотспорну уже доводилось слышать о девушках, ко— Это называется «террор», — задумчиво повторил он, продолжая рассматривать кровавую полосу на полу. — А хо— Нет-нет, — поморщился Гиселер. — Думаешь, мы всех порубили? Что ты! В чулане их временно заперли. Теперь,как видишь, станция наша.Кайлей громко прополоскал рот вином, выплюнул на пол. Маленькой ложечкой набрал из шкатулки немного фисште- ха, как они именовали наркотик, осторожно высыпал на по— Террор, — буркнула она, щуря блестящие глаза и шмы— А-а-а-а-а, хрен тя возьми! — взвыла на столе Мист- ле. — Ты гляди, чего колешь! Сделаешь еще раз так, я тебя так кольну! Насквозь пройдет!Крысы — кроме Фальки и Гиселера — расхохотались.— Коли ее, мэтр, коли, — добавил Кайлей. — Она проФалька грубо выругалась и запустила в него кубком. Кай- лей увернулся. Крысы снова зашлись хохотом.— Стало быть, так. — Хотспорн решил положить конец веселью. — Станцию вы держите под террором. А зачем? Ежели отбросить удовольствие, проистекающее из террори— Мы здесь, — ответил Гиселер, втирая себе фисштех в десну, — вроде караул стоим. Кто сюда явится, чтобы коней сменить или передохнуть, того мы обдираем. Это удобнее, чем где на перекрестках или в чащобе при тракте. Хотя, как только что сказала Искра, принцип тот же.— Но сегодня, с рассвета, только этот нам попался, — вставил Рееф, показывая на Альмаверу, почти с головойскрывшегося между разведенными ляжками Мистле. — ГоРееф натянул рукав и показал татуировку — обнаженную женщину, шевелящую ягодицами, когда он сжимал кулак. Кайлей тоже похвастался: вокруг его руки, повыше шипаси пурпурным раздвоенным языком.— Со вкусом сделано, — равнодушно сказал Хотспорн. — И полезно при распознании трупов. Ничего у вас из грабеРееф тихо выругался. Кайлей рассмеялся. Гиселер рав— Ничего не поделаешь. Оплатим ему иглы и краску. Пур— Собираетесь торчать здесь до утра? — немного неес— Чего-чего?— Рискованно, говорю, и небезопасно.Гиселер пожал плечами, Искра фыркнула и сморкнулась на пол. Рееф, Кайлей и Фалька глядели на купца так, словрым понятие страха совершенно чуждо.— Преследуют вас, Крысы.— Ну и что за беда?Хотспорн вздохнул.Беседу прервала Мистле, которая подошла к ним, не победрами, продемонстрировала всем и вся произведение мэт— Ну как? — спросила она, уперев руки в боки. Ее брас— Прелээээстно! — фыркнул Кайлей, откидывая воло— Твой черед, Фалька, — сказала Мистле. — Что прикаФалька коснулась ее ляжки, наклонилась и присмотре— Хочу такую же розу, — заканючила она. — В том же са— Ну и мышей тут у тебя, Высогота. — Цири прервала рассказ, глядя на пол, где в кругу падающего от каганца све— Грызуны, — откашлялся отшельник, — стремятся к теплу, потому как зима приближается. А кот у меня был. Но отправился куда-то, бедняга, и пропал.— Не иначе — лиса загрызла или куница.— Ты не видела моего кота, Цири. Если его что-то и за— Аж такой был? М-да, жаль. Уж он бы твоим мышам не позволил лазать по постели. Жаль.— Жаль. Но, я думаю, он вернется. Кошки всегда возвра— Я подкину в огонь. Холодно.— Холодно. Чертовски холодные сейчас ночи... А ведь еще даже не середина октября... Ну, продолжай, Цири.Цири некоторое время сидела неподвижно, уставившись в огонь камина. Огонь ожил, затрещал, загудел, отбросил на изуродованное лицо девушки золотой отблеск и подвижные тени.— Рассказывай!Мэтр Альмавера накалывал, а Цири чувствовала, как сле— Грозовые тучи собрались над вашими головами, — го— И этот туда же, — поморщился Гиселер. — Ну ладно, префекта и Варнхагенов я понимаю, но чего ради какой-то Касадей на нас взъелся?— Гляньте-ка, истинный волк в овечьей шкуре, — усмех— А-а-а, — вспомнил Гиселер. — Карета с четверкой се— Та. Сейчас, как я сказал, хворает, по ночам с криком вскакивает, господина Кайлея вспоминает... Но особливо мазельку Фальку. И брошь, память о матушке-покойнице, которую — я имею в виду брошь — мазелька Фалька силойу нее с платьица содрать изволила, произнося при этом всякие разные слова.— И вовсе не в этом дело! — крикнула со стола Цири, воспользовавшись оказией, чтобы криком отреагировать на боль. — Мы проявили к баронессе презрение и нанесли ос— И верно. — Цири почувствовала взгляд Хотспорна на своих голых бедрах. — Воистину великое сие есть бесчестие не лишить девку чести, то бишь не прошпарить, в смысле не оттрахать! Неудивительно, что оскорбленный папаша Касадей скликал вооруженную банду и назначил награду. Поклялся принародно, что все вы будете висеть головами вниз на стенах его замка. Пообещал также, что за сорванЦири выругалась, а Крысы разразились дурашливым хо— Мы на эти преследования чихали, — заявила она, выщаться.— Да если и завернут! — запальчиво воскликнул Ассе, некоторое время назад вернувшийся с вахты, на которой его никто не подменил и подменять не собирался. — Пощеко— Точно! — крикнула со стола Цири, уже забыв, как прош— Лады. — Гиселер хлопнул раскрытой ладонью по сто— Бонарт идет у вас по следу.Опустилась тишина, необычно долгая. Даже мэтр Аль-мавера перестал на минуту колоть.— Бонарт, — медленно протянул Гиселер. — Старый седой висельник. Факт, кому-то мы и верно здорово насолили.— Кому-то богатенькому, — согласилась Мистле. — Не каждого стать на Бонарта.Цири уже собиралась спросить, кто таков этот Бонарт, но ее опередили, почти одновременно и в один голос, Ассе и Рееф.— Это охотник за наградами, — угрюмо пояснил Гисе- лер. — Давней, кажется, солдатчиной промышлял, потом торгашествовал, наконец, взялся убивать людей за награды. Тот еще сукин сын. Каких мало.— Болтают, — довольно беспечно сказал Кайлей, — что если б всех, кого Бонарт затюкал, похоронить на одном жальМистле набрала щепотку белого порошка в углубление между большим пальцем и указательным и резко втянула его ноздрей.— Бонарт разнес банду Большого Лотара, — сказала она. — Засек его и его брата, которому Мухомор кликуха была.— Говорят, ударом в спину, — добавил Кайлей.— И Вальдеса убил, — добавил Гиселер. — А когда Валь— Все верно, — сказал Хотспорн. — Такой ганзы, как Вальдесова, не было и не будет. Песни слагают о том, как они вырвались из облавы под Сардой. Вот буйные были гоКрысы замолчали разом и уставились ему в глаза, блес— Мы, — процедил после недолгой тишины Кайлей, — вшестером когда-то пробились через эскадрон нильфгаард- ской конницы!— Отбили Кайлея у нисаров, — проворчал Ассе.— С нами, — прошипел Рееф, — тоже не каждому сопер— Это верно, Хотспорн, — выпятил грудь Гиселер. — Крысы не хуже какой другой банды, да и Вальдесовой ганзы тоже. Холостяцкая удаль, говоришь? Так я тебе кой-чего о девичьей удали расскажу. Искра, Мистле, Фалька втроем, вот как тут сидят, белым днем проехали посредине города Друи, а выведавши, что в трактире стоят Варнхагены, про— Не скажет, — опередила ответ Мистле, зловеще усмеМэтр Альмавера закончил татуировку. Цири с гордой миХотспорн был для Цири загадкой. Она видела его раньцов с таким знаком на телегах нападать нельзя.Вначале Цири была удивлена и слегка разочарована — она души в Гиселере не чаяла, Крыс считала образцом сво— Дело за дело, — пожала плечами Мистле, — Хотспорн отдает нам приказы, но и поставляет информацию, благодаЦири была разочарована и удивлена, но это быстро про— У меня, дорогие Крысы, — тем временем продолжал Хотспорн, — есть и ремедиум от всех ваших забот. От ниса- ров, баронов, префектов, даже от Бонарта. Да, да. Потому что, хоть он и затягивает на ваших шеях аркан, я располагаю методами, которые позволят вам из петли выскользнуть.Искра прыснула. Рееф захохотал. Но Гиселер остановил их жестом: позволил Хотспорну продолжать.— В народе идет слух, — сказал, чуть переждав, купец, — что вот-вот будет объявлена амнистия. Если даже кого-то ждет кара за неявку, да что там, даже если кого-то ждет ве— Херню порешь! — крикнул Кайлей, пуская слезу из-за слишком большой дозы фисштеха, попавшего в нос. — Нильфгаардские штучки, фортели! Нас, старых воробьев, на такой мякине не проведешь!— Погодь, Кайлей, — сдержал его Гиселер. — Не горя— Император Эмгыр, — спокойно сказал Хотспорн, — женится. Вскоре у нас в Нильфгаарде будет императрица. Потому и собираются объявить амнистию. Император, го— В заднице у меня императорская безмерность, — тормилость что-то мне свежим запахом щепок отдает. Вроде бы кол заостряют, ха-ха!— Сомневаюсь, — пожал плечами Хотспорн, — чтобы это был обман. Тут вопрос политики. И большой. Большей, нежели вы, Крысы, или все здешнее разбойство, вместе взя— Это в какой же такой политике? — насупился Гисе- лер. — Я, к примеру, ни черта не понял.— Марьяж Эмгыра — дело политическое, и при помощи этого марьяжа могут быть решены многие политические проблемы. Император заключает персональную унию, что— Ложь! — рявкнула Цири. — Треп! Вранье!— На основании чего мазель Фалька осмеливается обви— Еще как лучше-то! Наверняка!— Потише, Фалька, — поморщился Гиселер. — Когда тебя на столе в гузку кололи, так ты тихонько лежала, а те— Цинтра, — вмешался Рееф, отсыпая на палец поро— Верно, — подтвердил Хотспорн. — Имперские войска захватили Цинтру и даже перешли через Ярру, но потом вы— Потому что получили трепку под Содденским Хол— Мазель Фалька, как я вижу, знакома с новейшей исто— Не дозволено!— Хватит! — снова напомнил Гиселер. — Давай о Цинт- ре, Хотспорн, и об амнистии.— Император Эмгыр, — сказал купец, — решил создать из Цинтры плющевое государство...— Сплющенное? Это что еще за штука?— Не сплющенное, а плющевое, несамостоятельное. Как плющ, который не может существовать без могучего ствола, вокруг которого обвивается. А стволом этим, разумеется, бу— Это называется органическая автономия, — похвалил— Однако проблема Цинтры оказалась сложнее. Тамош— Угасла?! — Из глаз Цири, казалось, вот-вот сыпанутся зеленые искры. — Хорошо же она угасла! Нильфгаардцы прикончили королеву Калантэ! Пришили самым обычным манером! Это ты называешь «угасла»?— Признаю, — Хотспорн жестом сдержал Гиселера, со— Сказочки, понимаешь, какие-то, — фыркнула Искра, опираясь о плечо Гиселера.— Действительно, — кивнул Хотспорн. — Немного, на— Все это одна огромная, чертовская, неправдивая не- правдивость, болтовня и глупость! — разоралась Цири, потянувшись трясущимися руками к шкатулочке с фисште- хом.— Император же Эмгыр, если верить молве, — продол— Соколица права, — твердо сказала Мистле, подтверж— Верно! — поддержал ее Рееф. — Какое нам дело до им— Не в ваших шеях дело, дорогие Крысы, — напомнил Хотспорн. — Это политика. На северных рубежах Империи ширятся восстания, бунты и волнения, особенно в Цинтре и ее округе. А возьми император в жены наследницу Цинтры, так Цинтра успокоится. Если будет торжественно объявлена амнистия, то бунтующие партии спустятся с гор, перестанут рвать Империю и чинить беспорядки. Да и вообще, если цин- трийка взойдет на императорский престол, то бунтовщики вступят в императорскую армию. А вы знаете, что на севере за Яррой продолжаются войны, каждый солдат на счету.— Ага! — выкрикнул Кайлей. — Теперь я понял! Вон она какая амнистия! Дадут тебе на выбор: вот кол острый, вот императорские цвета. Или кол в жопу, или цвета на горбуш— Но «войнючке», — медленно сказал Хотспорн, — дейст— Чего-чего?— Я знаю, в чем дело. — Зубы Гиселера на мгновение сверкнули на загорелом, синеватом от бритья лице. — Купе— Как курвина мать скорей, — буркнула себе под нос Искра.Хотспорн сделал вид, будто не слышал.— Ты совершенно прав, Гиселер, — сказал он холодно. — Гильдия может, если захочет, дать вам работу. Официально, в виде альтернативной службы в армии. Дать защиту. Официально и взамен.Кайлей хотел что-то сказать. Мистле тоже хотела что-то сказать, но быстрый взгляд Гиселера заткнул рты обоим.— Передай гильдии, Хотспорн, — сказал ледяным тоном атаман Крыс, — что за предложение мы благодарим. Мы попить.Хотспорн встал.— Я еду.— Сейчас, в ночь?— Переночую в селе. Тут мне как-то не с руки. А завтра прямиком на границу с Метинной, потом главным трактом в Форгехам, где пробуду до Эквинокция, а может быть, и поопередить амнистию.— Ты все время пугаешь нас Бонартом, — медленно ска— ...в Ревности, — спокойно докончил Хотспорн. — На постоялом дворе «Под головой химеры». Милях в тридцати отсюда. Если б не ваши выкрутасы над Вельдой, вы наверхудожества.* * *Почтовая станция пропахла жареным луком и картофелькасающиеся головы.— Он в Ревности, — тихо говорил Гиселер. — На посто— То же, что и ты, — проворчал Кайлей. — Едем туда и прикончим сукина сына.— Отомстим за Вальдеса, — сказал Рееф. — И Мухомора.— И нечего, — прошипела Искра, — разным там Хот- спорнам тыкать нам в глаза чужими делами и прытью. Пришь— На ярмарках станут о нас песни распевать! — запаль— Поехали. — Ассе хлопнул по столу рукой. — Едем иприкончим стервятника.— А уж потом, — задумался Гиселер, — поразмыслим о хотспорновской амнистии... О гильдии... Ты чего морду кривишь, Кайлей, ровно клопа разгрыз? На пятки нам наглянет...Крысы рассмеялись в один голос, тихо, зловеще. Глаза горели у них, как у настоящих крыс, когда те ночью, в тем— Выпьем, — сказал Гиселер. — Бонарту на погибель! Похлебаем супчика и спать. Отдохнуть надо, потому как до зари двинем.— Ясно, — фыркнула Искра. — Берите пример с Мист- ле и Фальки, те уж час, как в постели.Жена хозяина почтовой станции задрожала у чугуна, слыЦири подняла голову, долго молчала, засмотревшись на едва тлеющее пламечко каганка, в котором уже догорал ос— Тогда я выскользнула из станции, будто воровка, — продолжила она рассказ. — Под утро, в полной темноте. Но не сумела убежать незаметно. Когда я вставала с постели, проснулась Мистле. Прихватила меня в конюшне, где я сед— Да и сейчас уже недалеко до рассвета, — зевнул Высо- гота. — Пора спать, Цири. Завтра продолжишь.— Может, ты и прав. — Она тоже зевнула, встала, силь— У нас есть время, Цири. Много времени.— От кого ты собралась сбежать, соколица? От меня? Или от себя?— Конец бегству! Теперь надо догонять. Поэтому нужно вернуться туда... где все началось. Необходимо. Пойми меня, Мистле.— Так вот почему... почему ты была сегодня так ласкова со мной. Впервые за столько дней... Последний прощальный раз? А потом — забыть?— Я тебя никогда не забуду, Мистле.— Забудешь.— Никогда. Клянусь. И это не был последний раз. Я тебя разыщу. Я приеду за тобой... Приеду в золотой карете с шестеркой лошадей. Со свитой дворян. Вот увидишь. Я очень скоро обрету... возможности. Огромные возможности. Я сде— Для этого необходима гигантская сила, — вздохнула Мистле. — И могучая магия...— И это тоже возможно. — Цири облизнула губы. — МаМистле отвернулась, долго смотрела на розово-голубые облака, которые рассвет уже вырисовал над восточным кра— Верно, — сказала она тихо. — Я буду очень удивлена, если мы еще когда-нибудь встретимся. Если еще когда-нибудь я увижу тебя, малышка. Ну — поезжай. Не будем тянуть...— Жди меня. — Цири шмыгнула носом. — И не дай себя убить. Подумай об амнистии, о которой говорил Хотспорн. Даже если Гиселер и другие не захотят... Ты все равно поду— Поцелуй меня.Светало. Ярчало. Усиливался холод.— Я люблю тебя, Свиристелька моя.— Я люблю тебя, Соколушка моя. Ну — поезжай.— Конечно, она не верила мне. Думала, что я струсила и погналась за Хотспорном, чтобы искать спасения, умолять об амнистии, которой он так нас соблазнял. Откуда ей было знать, какие чувства овладели мной, когда я слушала трёп Хотспорна о Цинтре, о моей бабушке Калантэ... И о том, что «какая-то Цирилла» станет женой императора Нильфгаарда. Того самого императора, который убил бабушку Калантэ, а за мной послал черного рыцаря с пером на шлеме. Я расска— Рассказывай. Расскажи, как поехала за Хотспорном, чтобы восстановить право на наследство. Отыскать то, что тебе принадлежало по... закону.— Ты напрасно язвишь, напрасно ехидничаешь. Да, я знаю, это было глупо, теперь-то я вижу, а вот тогда... Я го— Понимаю.— А слова Хотспорна переполнили чашу. Я чуть не лоп— Понимаю.— Я уже готова была поехать в ближайшую префектуру, в ближайший форт, к тем самым черным нильфгаардцам, которых так боялась и которых так ненавидела... Я была гобыла в такой ярости, что так бы и поступила, если б подвер— Понимаю.— К счастью, я охолонула.— К великому твоему счастью, — серьезно кивнул он. — У проблемы императорской женитьбы все признаки госу— Я тоже это поняла. И забыла. Намертво забыла. ПриОни какое-то время молчали, занимаясь шкурками. Не— И ты догнала Хотспорна? — наконец спросил Высо- гота.— Догнала. — Цири отерла лоб рукавом. — Очень даже быстро, потому что он не шибко-то спешил. И совсем не удивился, увидев меня!— Мазель Фалька! — Хотспорн натянул поводья, танцу- ючи развернул вороную кобылу. — Какая приятная неожиЦири подъехала ближе, так, что они почти соприкосну— Понимаю, — слегка улыбнулся Хотспорн, — вы хоти— Ты плохо понимаешь.— Тогда чему же следует приписать радость, доставляе— А надо, чтобы было чему? — фыркнула она. — Ты на станции болтал, будто любишь компанию в дороге?— Неизменно, — шире улыбнулся он. — Но если дело не в амнистии, то не уверен, что нам по пути. Мы находимся, как видите, на пересечении дорог. Четыре стороны света. Выбор... Символика, как в хорошо знакомой легенде. На восток пойдешь, не вернешься. На запад пойдешь, не верамнистия.— Не морочь мне голову своей амнистией.— Как прикажете. Тогда куда же, если дозволено будет спросить, дорожка ведет? Которая из дорог символического перекрестка? Мэтр Альмавера, искусник иглы, погнал сво— Река Ярра, — медленно проговорила Цири, — о кото— Ты такая ученая, — он наклонился, заглянув ей в гла— Ты не можешь по-человечески ответить, когда тебя по- человечески спрашивают? — не осталась в долгу Цири.— Я пошутил, зачем же сразу злиться? Да, это та самая река. По-эльфьему и по-нильфгаардски — Ярра, по-норд- лингски — Яруга.— А устье этой реки, — продолжала Цири, — Цинтра?— Именно Цинтра— Отсюда, где мы сейчас стоим, далеко до Цинтры? Сколько миль?— Немало. И зависит от того, в каких милях считать. Поч— Куда? Прямо на север?— Что-то тебя, мазель Фалька, очень уж интересует Цинт- ра. К чему бы это?— Собираюсь взойти на тамошний престол.— Прелестно, прелестно. — Хотспорн поднял руку, как бы защищаясь от удара. — Тонкий намек понял, больше во— Хм-м-м... — Цири уставилась в зеленый горизонт, в размытую линию темных взгорий. — До Форгехама, а потом на северо-запад... Это значит... куда же?— Знаешь, что, — Хотспорн едва заметно улыбнулся. — Я направляюсь как раз к Форгехаму, а потом до Метинны. Вот этой дорожкой, что между сосенками песочком золотитЦири смерила его самым пренаихолоднейшим из всех сво— Ну так как?— Едем.— Браво, мазель Фалька. Мудрое решение. Я же говорил,ты столь же мудра, сколь прелестна.— Слушай, Хотспорн, кончай меня мазелить. У тебя это звучит как-то обидно, а я не позволяю обижать себя безна— Как прикажете, мазель...Многообещающий прекрасный рассвет не оправдал возВо влажном воздухе стоял аромат коры и грибов.Они ехали медленно по ковру опавших листьев, но Хот- спорн часто подгонял вороную кобылу, время от времени заставляя ее идти галопом либо рысью. В такие моменты Цири восхищенно глядела на них.— Ее как-нибудь зовут?— Нет, — сверкнул зубами Хотспорн. — Я отношусь к верховым лошадям чисто потребительски, стараюсь не приЦири не нравились его поглядывания и многозначитель— Сам ты жертва, Хотспорн! — зашлась смехом Цири.— Я сказал совершенно серьезно, — заверил он. — Не для того, чтобы вызвать у тебя птичье щебетание, а чтобы посоветовать, как спасти шкуру в случае, если тебя пойма— И кто в это поверит?— Каждый. — Хотспорн наклонился в седле, заглянул ей в глаза. — Потому что ведь такова истинная правда. Ты — неодной из бандиток, Мистле, противоестественная сексуаль— Ну, вот и выяснилось, — прервала Цири, сама удивля— Серьезно?— Как у всякого петушка, гребешок у тебя вскочил при одной мысли обо мне и Мистле, — продолжала она спокойХотспорн посматривал на нее молча, храня довольно за— Мои мысли, дражайшая Фалька, — сказал он, немно— Слушай, Хотспорн, — прервала она, — уж не вознаме— Какой интеллект! — развел он руками. — У меня пря— Ну, так я тебе помогу их подыскать. — Она слегка поХотспорн рассмеялся, тоже подогнав коня. Вороная коХотспорн позволил ей подъехать, глядя ей в глаза и стран— Сосновые иголки, — мягко бросил Хотспорн, подъезПрикосновение — ее это совсем не удивило — было ей приятно. Она еще далеко не решила, но на всякий случай подсчитала дни от последней менструации. Этому ее научитому что потом, когда становится жарко, возникает странХотспорн глядел ей в глаза и улыбался, будто точно знал, что подсчет вышел в его пользу. «Будь он еще не такой стапод тридцать».— Турмалин. — Пальцы Хотспорна нежно коснулись ее уха и серьги. — Красивые, но всего лишь турмалины. С удо— Знай, — процедила она, нагло глядя на него, — что, если твоя возьмет, я потребую изумруды вперед. Потому какты ведь не только лошадей трактуешь потребительски, Хот- спорн. Утром, после упоительной ночи, ты решишь, что вспо— Ну, гордыня! — неестественно рассмеялся он. — Ты можешь заморозить самое горячее желание, Снежная Коро— Я прошла хорошую школу.Туман немного рассеялся, но по-прежнему было грустно и тоскливо. И сонно. Сонливость была грубо прервана криЦири и Хотспорн действовали так быстро и так слажен— В лес! — крикнул Хотспорн. — Сворачивай в лес! В чаОни помчались, не снижая скорости. Цири еще крепче прижалась к конской шее, чтобы хлещущие по плечам ветОни перескочили через глубокую рытвину, сломя голову съехали по обрыву в тернистую чащу. И тут вдруг Хотспорн сполз с седла и рухнул в клюкву. Вороная кобыла заржала, взвизгнула, мотнула хвостом и помчалась дальше. Цири, не раздумывая, соскочила, хлопнула свою лошадь по крупу. Та последовала за вороной, Цири помогла Хотспорну поднятьСверху по обрыву били копыта погони — к счастью, иду— Кто такие? — прошипела Цири, выкарабкиваясь из- под Хотспорна и вытряхивая из волос помятые сыроежки. — Люди префекта? Варнхагены?— Обычные бандиты... — Хотспорн выплюнул листок. — Грабители...— Предложи им амнистию, — скрипнула песком на зу— Помолчи. Еще услышат, чего доброго.— Эге-гей! Ого-го! Зде-е-еся! — долетало сверху. — Сле— Хотспорн?— Что?— У тебя кровь на спине.— Знаю, — ответил он холодно, вытягивая из-за пазухи сверток полотна и поворачиваясь к ней боком. — Затолкай мне под рубашку. На высоте левой лопатки...— Куда ты получил? Не вижу стрелы...— Это был арбалет... Железный бельт... скорее всего об— Дьявольщина! Что же делать?— Вести себя тихо. Они возвращаются.Застучали копыта, кто-то пронзительно свистнул. Кто- то верещал, призывал, приказывал кому-то возвращаться. Цири прислушалась.— Уезжают, — проворчала она. — Отказались от погони. И коней не поймали.— Это хорошо.— Мы их тоже не поймаем. Идти сможешь?— Не придется, — усмехнулся он, показывая ей застег— А если немного не повезет? Уедешь один?— Фалька, — сказал он посерьезнев. — Я не уеду один, я рассчитываю на твою помощь. Меня придется поддерживать в седле. Пальцы ног у меня уже немеют. Я могу потерять со— Это близко?— Нет. Ревность ближе. Котловина милях в двадцати в противоположной стороне, вниз по течению. Но туда не надо ехать ни в коем случае.— Почему?— Ни в коем случае, — повторил он, поморщившись. — Тут дело не во мне, а в тебе. Ревность — для тебя смерть.— Не понимаю.— И не надо. Просто поверь мне.— Гиселеру ты сказал...— Забудь о Гиселере. Если хочешь жить, забудь о них о всех.— Почему?— Останься со мной. Я сдержу обещание, Снежная Ко— Да уж, ничего не скажешь, самое время шутковать.— Шутить никогда не поздно.Хотспорн вдруг обнял ее, прижал плечом и принялся рас— Действительно! Нашел же время!— Для этого любое время хорошо. Особенно для меня, сейчас. Я тебе сказал, это позвоночник. Завтра могут возНа этот раз она оттолкнула его сильнее. Слишком силь— Прости. Но если человек ранен, ему положено лежать спокойно.— Близость твоего тела заставляет меня забыть о боли.— Перестань, черт тебя побери!— Фалька... Будь снисходительной к страдающему чело— Будешь страдающим, если руки не уберешь! Ну, быст— Тише... Бандиты могут нас услышать... Твоя кожа как атлас... Не крутись, черт побери!«А, хрен с ним, — подумала Цири, — будь что будет. В конце концов, что за важность? А интересно. Я имею право быть любопытной. Какие уж тут чувства? Взгляну на это меОна подчинилась прикосновениям и удовольствию, коК прикосновениям пальцев добавилось прикосновение губ. Она уже была близка к тому, чтобы забыть обо всем на свете, когда Хотспорн вдруг замер. Несколько секунд она терпеливо выжидала, помня, что он ранен и рана должна ему мешать. Но все слишком уж затягивалось. Его слюна засты— Эй, Хотспорн! Уснул, что ли?Что-то потекло ей на грудь и бок. Она прикоснулась паль— Хотспорн! — Она столкнула его с себя. — Хотспорн, ты умер?«Глупый вопрос, — подумала она. — Я же вижу. Я же вижу, что он мертв».— Он умер, положив голову мне на грудь. — Цири отвер— Единственное, что я тогда чувствовала, — добавила она, по-прежнему отвернувшись, — это разочарование. Тебя это шокирует?— Нет. Как раз это-то — нет.— Понимаю. Я стараюсь не разукрашивать рассказ, ни— На рассвете, — немного помолчав, продолжала она, — от погони не осталось ни слуху ни духу, и можно было отКобыла топнула передними копытами о землю, заржала, стала боком, словно повелев любоваться собой. Цири не могОна осторожно подошла, показывая кобыле браслет на запястье. Кобыла протяжно фыркнула, прижала подвижные уши, но позволила схватить себя за трензеля и погладить по бархатистому носу.— Кэльпи, — сказала Цири. — Ты черная и гибкая, как морская кэльпи. Ты изумительна и волшебна, как кэльпи. Вот и будет тебе имя — Кэльпи. И мне все равно — претенКобыла зафыркала, поставила уши торчком, тряхнула шелковистым хвостом, доходящим до самых бабок. Цири, обожающая высокую посадку, подтянула стременные рем— Спокойно, Кэльпи.Седло вопреки ожиданию было вполне удобным. И по понятным причинам гораздо более легким, чем обычное ка— Ну а теперь, — сказала Цири, похлопывая лошадь по горячей шее, — посмотрим, такая ли ты резвая, как красиЕсли б глубокой ночью кто-нибудь исхитрился тихарем подобраться к затерявшейся среди топей хате с проваливОн увидел бы, как догорающие поленья в камине ожиНо это было невозможно. Никто не мог этого увидеть. Хата старого Высоготы была хорошо укрыта среди камышей на болоте. На вечно затянутом туманами безлюдье, на кото— Пойма ручья была ровной, пригодной для езды, по
Возможна доставка книги в , а также в любой другой город страны Почтой России, СДЭК, ОЗОН-доставкой или транспортной компанией.
