j
Название книги | Гранатовый браслет |
Автор | Куприн |
Год публикации | 2022 |
Издательство | АСТ |
Раздел каталога | Историческая и приключенческая литература (ID = 163) |
Серия книги | мЭксклюзивная классика |
ISBN | 978-5-17-095176-5 |
EAN13 | 9785170951765 |
Артикул | P_9785170951765 |
Количество страниц | 352 |
Тип переплета | мяг. |
Формат | - |
Вес, г | 1040 |
Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:
Книга из серии 'мЭксклюзивная классика'
'В этот сборник вошли повести и рассказы разных периодов. И венчают его три самых пронзительных произведения Куприна о любви, которая \"сильнее, чем смерть, и стрелы ее – стрелы огненные\".
Завораживающая, трагическая фантазия \"Суламифь\", рассказывающая о прекрасной и чистой любви царя Соломона и девушки Суламифь. \"Гранатовый браслет\" – печальная повесть о безвозвратно потерянной любви, развеянной по ветру мелодией сонаты Бетховена. И, наконец, \"Олеся\" – история любви барского сына и живущей в лесу девушки-колдуньи Олеси, которой не суждено было завершиться счастливым концом – то ли темные силы, то ли предрассудки, то ли просто судьба разлучили влюбленных навсегда.'
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
А.И. КУПРИНГРАНАТОВЫЙБРАСЛЕТИЗДАТЕЛЬСТВО ACT МОСКВАУДК 821.161.1-3ББК 84(2Рос=Рус)6-44К92Серия «Эксклюзив: Русская классика»Серийное оформление Е. ФерезКомпьютерный дизайн А. КирсановойКуприн, Александр Иванович.К92 Гранатовый браслет : [сборник] / Александр Иванович Куприн. — Москва : Издательство АСТ, 2020. — 352 с. — (Эксклюзив: Русская классика).ISBN 978-5-17-095176-5В этот сборник вошли повести и рассказы разных пеЗавораживающая, трагическая фантазия «Суламифь», рассказывающая о прекрасной и чистой любви царя СоУДК 821.161.1-3ББК 84(2Рос=Рус)6-44ISBN 978-5-17-095176-5© ООО «Издательство АСТ», 2020ОЛЕСЯIМой слуга, повар и спутник по охоте — полесовщик Ярмола вошел в комнату, согнувшись под вязанкой дров, сбросил ее с грохотом на пол и подышал на замерз— У, какой ветер, паныч, на дворе, — сказал он, са— Значит, завтра на зайцев не пойдем, а? Как ты ду— Нет... не можно... слышите, какая завируха. Заяц теперь лежит и — а ни мур-мур... Завтра и одного слеСудьба забросила меня на целых шесть месяцев в глуНо... или перебродские крестьяне отличались какою- то особенной, упорной несообщительностью, или я не умел взяться за дело, — отношения мои с ними ограниКнижки, какие у меня были, я все очень скоро переПотом я пробовал заняться лечением перебродских жителей. В моем распоряжении были: касторовое масПриходит, например, ко мне старая баба. Вытерев со смущенным видом нос указательным пальцем правой руки, она достает из-за пазухи пару яиц, причем на се— В середине у меня болит, панычу, в самой что ни на есть середине, так что даже ни пить, ни есть не можу.— Давно это у тебя сделалось?— А я знаю? — отвечает она также вопросом. — Так и печет и печет. Ни пить, ни есть не можу.И сколько я ни бьюсь, более определенных признаков болезни не находится.— Да вы не беспокойтесь, — посоветовал мне однажК тому же мне претило это целование рук (а иные так прямо падали в ноги и изо всех сил стремились облобыМне оставалась только охота. Но в конце января наНачалось это, впрочем, довольно оригинально. Я од— Что тебе, Ярмола? — спросил я.— Да вот дивлюсь, как вы пишете. Вот бы мне так... Нет, нет... не так, как вы, — смущенно заторопился он, видя, что я улыбаюсь... — Мне бы только мое фамилие...— Зачем это тебе? — удивился я... (Надо заметить, что Ярмола считается самым бедным и самым ленивым му— А видите, какое дело, паныч, — ответил Ярмола неТакая заботливость Ярмолы — заведомого браконье— Ну скажи, Ярмола, — «ма». Просто только скажи — «ма», — приставал я к нему. — Не гляди на бумагу, гляди на меня, вот так. Ну, говори — «ма»...Тогда Ярмола глубоко вздыхал, клал на стол указку и произносил грустно и решительно:— Нет... не могу...— Как же не можешь? Это же ведь так легко. Скажи просто-напросто — «ма», вот как я говорю.— Нет... не могу, паныч... забыл...Все методы, приемы и сравнения разбивались об эту чудовищную непонятливость. Но стремление Ярмолы к просвещению вовсе не ослабевало.— Мне бы только мою фамилию! — застенчиво упраОтказавшись окончательно от мысли выучить его раПо вечерам, окончив топку печей, Ярмола с нетерпе— Ну, Ярмола, давай учиться, — говорил я.Он боком подходил к столу, облокачивался на него локтями, просовывал между своими черными, заско— Писать?— Пиши.Ярмола довольно уверенно чертил первую букву — «П» (эта буква у нас носила название: «два стояка и свер— Что ж ты не пишешь? Забыл?— Забыл... — досадливо качал головой Ярмола.— Эх, какой ты! Ну, ставь колесо.— А-а! Колесо, колесо!.. Знаю... — оживлялся Ярмола и старательно рисовал на бумаге вытянутую вверх фигу— Что же ты стал? Пиши дальше.— Подождите немного, помогу... сейчас...Минуты две он размышлял и потом робко спрашивал:— Так же, как первая?— Верно. Пиши.Так мало-помалу мы добрались до последней буквы — «к» (твердый знак мы отвергли), которая была у нас из— А что вы думаете, панычу, — говорил иногда Ярмо- ла, окончив свой труд и глядя на него с любовной гордоIIЯрмола сидел на корточках перед заслонкой, перемеXVIII столетия.Ветер за стенами дома бесился, как старый, озябший голый дьявол. В его реве слышались стоны, визг и дикийсмех. Метель к вечеру расходилась еще сильнее. СнаруВетер забирался в пустые комнаты и в печные воюНа меня нашло странное, неопределенное беспокойждое мне существо, равнодушное ко всему на свете: и к тому, что у него дома в семье есть нечего, и к бушеванию ветра, и к моей неопределенной, разъедающей тоске.Мне вдруг нестерпимо захотелось нарушить это томи— Как ты думаешь, Ярмола, откуда это сегодня такой ветер?— Ветер? — отозвался Ярмола, лениво подымая голо— Конечно, не знаю. Откуда же мне знать?— И вправду не знаете? — оживился вдруг Ярмола. — Это я вам скажу, — продолжал он с таинственным оттен— Ведьмака — это колдунья по-вашему?— А так, так... колдунья.Я с жадностью накинулся на Ярмолу. «Почем знать, — думал я, — может быть, сейчас же мне удастся выжать из него какую-нибудь интересную историю, связанную с волшебством, с зарытыми кладами, с вовкулаками?..»— Ну, а у вас здесь, на Полесье, есть ведьмы? — спро— Не знаю... Может, есть, — ответил Ярмола с прежЯ сразу разочаровался. Характерной чертой Ярмолы была упорная несловоохотливость, и я уж не надеял— Была у нас лет пять тому назад такая ведьма... Толь— Куда же они ее прогнали?— Куда!.. Известно, в лес... Куда же еще? И хату ее сломали, чтобы от того проклятого кубла и щепок не осталось... А саму ее вывели за вышницы и по шее.— За что же так с ней обошлись?— Вреда от нее много было: ссорилась со всеми, зелье под хаты подливала, закрутки вязала в жите... Один раз просила она у нашей молодицы злот (пятнадцать копе— Ну, а где же теперь эта ведьмака? — продолжал я любопытствовать.— Ведьмака? — медленно переспросил, по своему обыкновению, Ярмола. — А я знаю?— Разве у нее не осталось в деревне какой-нибудь родни?— Нет, не осталось. Да она чужая была, из кацапок чи из цыганок... Я еще маленьким хлопцем был, когда она пришла к нам на село. И девочка с ней была: дочка или внучка... Обеих прогнали...— А теперь к ней разве никто не ходит: погадать там или зелья какого-нибудь попросить?— Бабы бегают, — пренебрежительно уронил Ярмола.— Ага! Значит, все-таки известно, где она живет?— Я не знаю... Говорят люди, что где-то около Бисова Кута она живет... Знаете — болото, что за Ириновским шляхом. Так вот в этом болоте она и сидит, трясьця ее матери!«Ведьма живет в каких-нибудь десяти верстах от моего дома... настоящая, живая, полесская ведьма!» Эта мысль сразу заинтересовала и взволновала меня.— Послушай, Ярмола, — обратился я к полесовщи— Тьфу! — сплюнул с негодованием Ярмола. — Вот еще добро нашли.— Добро или недобро, а я к ней все равно пойду. Как только немного потеплеет, сейчас же и отправлюсь. Ты меня, конечно, проводишь?Ярмолу так поразили последние слова, что он даже вскочил с полу.— Я?! — воскликнул он с негодованием. — А и ни за что! Пусть оно там Бог ведает что, а я не пойду.— Ну вот, глупости, пойдешь.— Нет, панычу, не пойду, ни за что не пойду... Чтобы я?! — опять воскликнул он, охваченный новым наплывом возмущения. — Чтобы я пошел до ведьмачьего кубла? Да пусть меня Бог боронит. И вам не советую, паныч.— Как хочешь... а я все-таки пойду. Мне очень любо— Ничего там нет любопытного, — пробурчал Ярмо- ла, с сердцем захлопывая печную дверку.Час спустя, когда он, уже убрав самовар и напившись в темных сенях чаю, собирался идти домой, я спросил:— Как зовут эту ведьму?— Мануйлиха, — ответил Ярмола с грубой мрачностью.Он хотя и не высказывал никогда своих чувств, но, кажется, сильно ко мне привязался; привязался за нашу общую страсть к охоте, за мое простое обращение, за поIIIДня через три потеплело. Однажды утром, очень рано, Ярмола вошел в мою комнату и заявил небрежно:— Нужно ружья почистить, паныч.— А что? — спросил я, потягиваясь под одеялом.— Заяц ночью сильно походил: следов много. Может, пойдем на пановку?Я видел, что Ярмоле не терпится скорее пойти в лес, но он скрывает это страстное желание охотника под наЕдва войдя в лес, мы тотчас же напали на заячий след: две лапки рядом и две позади, одна за другой. Заяц вы— Ну, теперь будем обходить его, — сказал Ярмола. — Как дал столба, так тут сейчас и ляжет. Вы, паныч, идиИ он тотчас же скрылся, точно нырнул в густую чащу мелкого кустарника. Я прислушался. Ни один звук не выдал его браконьерской походки, ни одна веточка не треснула под его ногами, обутыми в лыковые постолы.Я неторопливо дошел до старой корчмы — нежилой, развалившейся хаты, и стал на опушке хвойного леса, под высокой сосной с прямым голым стволом. Было так тихо, как только бывает в лесу зимою в безветренный день. Нависшие на ветвях пышные комья снега давили их книзу, придавая им чудесный, праздничный и холодный вид. По временам срывалась с вершины тоненькая веточка, и чрезвычайно ясно слышалось, как она, падая, с легким треском задевала за другие ветви. Снег розовел на солнце и синел в тени. Мной овладело тихое очароваВдруг далеко, в самой чаще, раздался лай Рябчика — характерный лай собаки, идущей за зверем: тоненький, заливчатый и нервный, почти переходящий в визг. ТотМне казалось, судя по направлению лая, что собака гонит влево от меня, и я торопливо побежал через поЯрмола вдруг так же бесшумно вынырнул из чащи.— Что же вы, паныч, не стали ему на дороге? — крик— Да ведь далеко было... больше двухсот шагов.Видя мое смущение, Ярмола смягчился.— Ну, ничего... Он от нас не уйдет. Идите на Иринов- ский шлях, — он сейчас туда выйдет.Я пошел по направлению Ириновского шляха и уже через минуты две услыхал, что собака опять гонит где-то недалеко от меня. Охваченный охотничьим волнеМежду тем машинально я шел все дальше. Лес редел понемногу, почва опускалась и становилась кочковатой. След, оттиснутый на снегу моей ногой, быстро темнел и наливался водой. Несколько раз я уже проваливался по колена. Мне приходилось перепрыгивать с кочки на кочку; в покрывавшем их густом буром мху ноги тонули, точно в мягком ковре.Кустарник скоро совсем окончился. Передо мной было большое круглое болото, занесенное снегом, из- под белой пелены которого торчали редкие кочки. На противоположном конце болота, между деревьями, выглядывали белые стены какой-то хаты. «Вероятно, здесь живет ириновский лесник, — подумал я. — Надо зайти и расспросить у него дорогу».Но дойти до хаты было не так-то легко. Каждую миНаконец я перебрался через это болото, взобрался на маленький пригорок и теперь мог хорошо рассмотреть хату. Это даже была не хата, а именно сказочная избушка на курьих ножках. Она не касалась полом земли, а была построена на сваях, вероятно, ввиду половодья, затопля