j
Название книги | Морфий/м/ |
Автор | Булгаков |
Год публикации | 2023 |
Издательство | АСТ |
Раздел каталога | Историческая и приключенческая литература (ID = 163) |
Серия книги | мЭксклюзивная классика |
ISBN | 978-5-17-095618-0 |
EAN13 | 9785170956180 |
Артикул | P_9785170956180 |
Количество страниц | 256 |
Тип переплета | мяг. м |
Формат | - |
Вес, г | 800 |
Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:
Книга из серии 'мЭксклюзивная классика'
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
М.А. БУЛГАКОВМОРФИЙИЗДАТЕЛЬСТВО ACT МОСКВАУДК 821.161.1-32ББК 84(2Рос=Рус)6-44Б90Серия «Эксклюзив: Русская классика»Серийное оформление А. В. Фереза, Е. Д. ФерезKomi||>1отер|или дизайн К. ПарсадаиянаБуёгаков, Михаиё Афанасьевич.Б90 Морфий : [сборник] / Михаил Афанасьевич Булгаков. — Москва : Издательство АСТ, 2021. — 256 с. — (Эксклюзив: Русская классика).ISBN 978-5-17-095618-0В этот сборник вошли произведения Булгакова, носяУДК 821.161.1-32ББК 84(2Рос=Рус)6-44© М. Булгаков, наследники, 2016ISBN 978-5-17-095618-0УЩ^ШВРШРассказыПОЛОТЕНЦЕ С ПЕТУХОМЕсли человек не ездил на лошадях по глухим проселочным дорогам, то рассказывать мне ему об этом нечего: все равно он не поймет. А тому, кто ездил, и напоминать не хочу.Скажу коротко: сорок верст, отделяющих уездют мышцы? Как ее, проклятую, зовут по-латыни? Каждая из мышц этих болела нестерпимой болью, напоминающей зубную боль. О пальцах на ногах говорить не приходится — они уже не шевелились в сапогах, лежали смирно, были похожи на дере«Парализис», — отчаянно мысленно и черт знает зачем сказал я себе.— II... по вашим дорогам, — заговорил я дереИ при этом злобно почему-то уставился на возницу, хотя он, собственно, и не был виноват в такой дороге.— Эх. товарищ доктор, — отозвался возница, тоже еле шевеля губами под светлыми усишкаЯ содрогнулся, оглянулся тоскливо на белый облупленный двухэтажный корпус, на небеленые бревенчатые стены фельдшерского домика, на свою будущую резиденцию — двухэтажный, очень чистенький дом с гробовыми загадочны...Приветтебе... при-ют свя-щенный...Прощай, прощай надолго, золото-красный Большой театр, Москва, витрины. ах, прощай.«Я тулуп буду в следующий раз надевать. — в злобном отчаянии думал я и рвал чемодан за ремни негнущимися руками, — я. хотя в слемедленною смертью, видишь одно и то же, одно. Справа горбатое обглоданное поле, слева чахлый перелесок, а возле него серые драные избы, штук пять или шесть. И кажется, что в них нет ни одной живой души. Молчание, молчание кругом...»Чемодан наконец поддался. Возница налег на него животом и выпихнул его прямо на меня. Я хотел удержать его за ремень, но рука отказалась работать, и распухший, осточертевший мой спут— Эх ты, Госпо. — начал возница испуганно, но я никаких претензий не предъявлял — ноги у меня были все равно хоть выбрось их.— Эй, кто тут? Эй! — закричал возница и захлоТут в темных стеклах фельдшерского доми— Здравствуйте, товарищ доктор.— Кто вы такой? — спросил я.— Егорыч я, — отрекомендовался человек, — сторож здешний. Уж мы вас ждем, ждем.И тут же он ухватился за чемодан, вскинул его на плечо и понес. Я захромал за ним, безуспешно пытаясь всунуть руку в карман брюк, чтобы выЧеловеку, в сущности, очень немного нужно. И прежде всего ему нужен огонь. Направляясь в мурьинскую глушь, я, помнится, еще в Москве давал себе слово держать себя солидно. Мой юный вид отравлял мне существование на первых шагах. Каждому приходилось представляться:— Доктор такой-то.И каждый обязательно поднимал брови и спра— Неужели? А я-то думал, что вы еще студент.— Нет, я кончил, — хмуро отвечал я и думал: «Очки мне нужно завести, вот что». Но очки было заводить не к чему, глаза у меня были здоровые, и ясность их еще не была омрачена житейским опытом. Не имея возможности защищаться от всегдашних снисходительных и ласковых улыбок при помощи очков, я старался выработать особую, внушающую уважение, повадку. Говорить пыталВ данный момент я этот свой неписаный косидел в одних носках, и не где-нибудь в кабинете, а сидел в кухне и, как огнепоклонник, вдохновен— Гм, — очень многозначительно промы— Как же-с, — сладко заметил Демьян Луника Леопольда Леопольдовича. Он ведь с утра до вечера оперировал.Тут я облился прохладным потом и тоскливо поглядел на зеркальные сияющие шкафики.Засим мы обошли пустые палаты, и я убедил— У Леопольда Леопольдовича иногда и пять— Вы, доктор, так моложавы, так моложавы... Прямо удивительно. Вы на студента похожи.«Футы, черт, — подумал я, — как сговорились, честное слово!»И проворчал сквозь зубы, сухо:— Гм. нет, я. то есть я. да, моложав.Затем мы спустились в аптеку, и сразу я уви— Леопольд Леопольдович выписал, — с гор«Прямо гениальный человек был этот ЛеоЧеловеку, кроме огня, нужно еще освоиться. Петух был давно мною съеден, сенник для меня набит Егорычем, покрыт простыней, горела лампа в кабинете в моей резиденции. Я сидел и как заНадвигался вечер, и я осваивался.«Я ни в чем не виноват, — думал я упорно и муА гнойный аппендицит? Га! А дифтерийный круп у деревенских ребят? Когда трахеотомия показана? Да и без трахеотомии будет мне не очень хорошо. А. а. роды! Роды-то забыл! НеВ тоске и сумерках я прошелся по кабинету. Когда поравнялся с лампой, увидал, как в безграничной тьме полей мелькнул мой бледный лик рядом с огоньками лампы в окне.«Я похож на Лжедимитрия», — вдруг глупо поЧаса два в одиночестве я мучил себя и домуТак-с... Прием, они говорят, сейчас ничтожГолос был неглуп, не правда ли? Я вздрогнул.«Молчи, — сказал я голосу, — не обязательна грыжа. Что за неврастения? Взялся за гуж, не го«Назвался груздем, полезай в кузов», — ехидно отозвался голос.Так-с. со справочником я расставаться не бу«Соду можно выписать!» — явно издеваясь, отозвался мой внутренний собеседник.При чем тут сода? Я и ипекакуанку выпишу — инфузум... на 180. Или на двести. Позвольте.И тут же, хотя никто и не требовал от меня в одиночестве у лампы ипекакуанки, я малодушно перелистал рецептурный справочник, проверил ипекакуанку, а попутно прочитал машинально и о том, что существует на свете какой-то «инси- пин». Он не кто иной, как «сульфат эфира хинин- дигликолевой кислоты». Оказывается, вкуса хи«Инсипин инсипином, а как же все-таки с гры«В ванну посажу, — остервенело защищался я, — в ванну. И попробую вправить».«Ущемленная, мой ангел! Какие тут, к черту, ванны! Ущемленная, — демонским голосом пел страх. — Резать надо.»Тут я сдался и чуть не заплакал. И моление тьме за окном послал: все, что угодно, только не ущемленную грыжу.А усталость напевала:«Ложись ты спать, злосчастный эскулап. ВыКак он влетел, я даже не сообразил. Помнится, болт на двери загремел, Аксинья что-то пискнула. Да еще за окнами проскрипела телега.Он без шапки, в расстегнутом полушубке, со свалявшейся бородкой, с безумными глазами.Он перекрестился, и повалился на колени, и бухнул лбом в пол. Это мне.«Я пропал», — тоскливо подумал я.— Что вы, что вы, что вы! — забормотал я и поЛицо его перекосило, и он, захлебываясь, стал бормотать в ответ прыгающие слова:— Господин доктор... господин... единствен— Что? Что случилось?! — выкрикнул я, чувОн вскочил на ноги, метнулся и прошептал так:— Господин доктор. что хотите. денег дам. Деньги берите, какие хотите. Какие хотите. ПроБледное лицо Аксиньи висело в черном ква