j
Название книги | Исчезновения |
Автор | Мерфи |
Год публикации | 2019 |
Издательство | АСТ |
Раздел каталога | Историческая и приключенческая литература (ID = 163) |
Серия книги | #YoungDetective |
ISBN | 978-5-17-110802-1 |
EAN13 | 9785171108021 |
Артикул | P_9785171108021 |
Количество страниц | 448 |
Тип переплета | мат. |
Формат | - |
Вес, г | 1280 |
Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
УДК 821.111-31(73)ББК 84 (7Сое)-44М 52Emily Bain Murphy THE DISAPPEARANCESПечатается с разрешения литературных агентств The Park Literary Group и Andrew NurnbergПеревод с английского Елены СибульМерфи, Эмили Бейн.М 52 Исчезновения: [роман] / Эмили Бейн Мерфи; пер. с англ. Е. Сибуль. — Москва: Издательство АСТ, 2019. — 448 с. — (#YoungDetective).ISBN 978-5-17-110802-1Осень 1942 года. Оставшись без родителей, шестнадцатилетЧерез какое-то время Айла и Майлз понимают, что в СтерУДК 821.111-31(73)ББК 84 (7Сое)-44Copyright © 2017 by Emily Bain MurphyЕ. Сибуль, перевод на русский язык, 2019© ООО «Издательство АСТ», 2019В оформлении использованы материалы, ISBN 978-5-17-110802-1 предоставленные фотобанком Shutterstock, Inc.Посвящается Грегу, Джеймсу и Сесилии.Вы — сердца, нарисованные на моей руке.Отвратительно назначать цену тому немногому в жизни, на что каждый человек имеет полное право.«Мифы, легенды и предания: история Стерлинга»Спектакль окончился, актеры наши, Как я уже сказал вам, были духи, И в воздух, в воздух испарились все. И, как видений зыбкая основа, Все башни гордые, дворцы, палаты, Торжественные храмы, шар земной Со всем, что есть на нем, все испарится, Как бестелесные комедианты, даже Следа не оставляя.Уильям Шекспир, «Буря» (пер. М.А. Кузмина)Глава 1Гарднер, Коннектикут 27 сентября 1942 годаМне нужно что-то, принадлежавшее ей.Внизу стоит чашка, которой она пользовалась в покорием тем утром, и на фарфоре остался едва заметныйкруг. Ее помада отпечаталась памятным красным пятном по краю. Прошло три недели, а я так и не осмелилась стереть его.Но мне нужно выбрать не чашку. Ничто хрупкое не переживет сегодняшний день.— Айла. — Кэсс открывает дверь моей спальни. Ее светлые волосы заплетены в косу и заколоты наверх, а большие глаза темнее, чем обычно. — Твой отец го— Я буду готова, — говорю тихо, — я бы больше волОна кивает и снова исчезает в коридоре. Ее шаги слышны на скрипучих досках пола, а потом дом снова возвращается к торжественной тишине, такой, что почти можно услышать, как оседает пыль. Словно мы уже его оставили.Пять минут.Я иду в комнату родителей.В ней прибрались с прошлого раза, когда я была здесь, в день поминок мамы. Теперь кровать заправлена. Все цветы унесли. С ее туалетного столика убрали всю космеJoy, который она всегда держала на виду, но которым редко пользовалась. Открываю ее ящички, провожу пальцами по ее украшениям, но они все запутались и слишком яркие, и я хочу оставить их там, где их оставила она. Словно она могла бы прийти в любую секунду и нацепить свои большие уродливые сережки, такие же яркие и зубЯ поворачиваюсь к книжной полке. Ее тоже привели в порядок, но мне больше нравилось, как она выглядела раньше, с плотно засунутыми под разными углами книНа глаза попадается большой том в кожаном переЯ вытаскиваю книгу и пролистываю ее. Странички шеК задней стороне обложки приклеен конверт. На нем ничего не написано, и он не запечатан, а внутри есть за— Айла! Майлз! — голос отца звучит из кухни.— Иду! — отвечаю я.Записка написана недавно. Я могу это определить по дрожащему почерку мамы, когда уже приближался конец. В ней написано:Стивен! Ты найдешь то, что просил, здесь.Я всегда буду тебя любить.Твоя ВиолаМое внимание задерживается на двух именах. Потому что первое не принадлежит моему отцу. А второе, неДжульеттой.— Айла! — снова зовет отец. В этот раз его голос звучит, скорее, как предупреждение.«Оставь, — думаю я. — Шекспир тебе даже не нраИ, может быть, я не хочу знать, кто такой Стивен.Кладу книгу обратно на полку и решаю, что хочу заСпешу вниз по узким ступеням, которые с каждым годом все больше и больше кренятся направо. Я нигде не жила, кроме этого дома, который мы с любовью называли Склон, и знаю, где нужно положить руку на перила, чтобы удержать равновесие, и куда ступать, чтобы ступеньки не скрипели. Когда спускаюсь до конца лестницы, различаю голос нашей соседки миссис Рейд. Она на кухне с отцом, выслушивает последние инструкции по присмотру заСклоном, пока нас не будет. Она открывает и закрывает шкафчики, и я уверена, что это она переставляла книги мамы. Может, из-за чувства вины.— Мне жаль, Гарольд, правда, что мы не можем заЯ останавливаюсь на ступенях в тени. Мне видны только ее ноги в чулках и изношенная кожа туфель, но я представляю, как она поджимает губы, а ее легкие белые волосы всегда выглядят так, словно их разметал ветер.— Учитывая здоровье Эрла, мне думается, что мы не справимся с ними обоими.Она имеет в виду, что взяла бы меня, но не Майлза. Она не хочет быть ответственной, когда он непременно что-то украдет или подожжет. Морщины на туфлях миссис Рейд становятся глубже, когда она переносит вес на другую ногу.— Я думала, что кто-нибудь другой в городе точно сможет помочь, но...— Но, к счастью, мы нашли другой вариант, — сухо отвечает отец. Потом он поворачивается, чтобы снова крикнуть, но я появляюсь перед ним до того, как он про— Я здесь, — говорю. Мои глаза переходят от чересчур нарумяненных щек миссис Рейд к ее рукам, в которых она что-то нервно вертит. Полотенце с вышитым узором из зеленых листьев. и вымытую чашку моей мамы.Я сглатываю.— Я кое-что забыла, — говорю, поворачиваясь, и бегу наверх по лестнице. Еще раз дотрагиваюсь до аккуратно висящих в шкафу платьев мамы, зная, что их уже уберут в кладовку, когда вернусь. Потом хватаю книгу с пьесами Шекспира и, не раздумывая, запихиваю ее в рюкзак.Отец довозит нас до станции в покрытом грязью «сту— Думаешь, миссис Рейд справится со Склоном, пока нас не будет? — спрашивает отец. Он улыбается мне в зеркало и протягивает руку, чтобы взлохматить волосы Майлза, но Майлз просто уставился вперед. При выезде я не позволяю себе смотреть на засыхающие георгины в маминых горшках для цветов.Когда мы приезжаем на вокзал, там все в движении, как будто сам воздух волнуется. Постеры трепещут на стенах, голуби хлопают крыльями и что-то клюют, а белые пряди волос Кэсс выбиваются из ее косы. Утром она по«Рассказывая другу, ты, возможно, рассказываешь врагу». Реклама над головой Кэсс обещает «ИСТИННО АМЕРИКАНСКИЙ сахар с энергией, кристаллизоОблака над нами завихряются как суп.— Ты скоро вернешься, — говорит Кэсс.— Ты напишешь, — отвечаю я.— Я хотела бы, чтобы ты осталась со мной, — говорит она, и слезы блестят в ее глазах. Она моя самая давняя подруга, именно она забралась ко мне в кровать в день маминой смерти и заплетала мои волосы в косы, пока я неуснула. На следующее утро я поняла, что она вплела в них свою любимую небесно-голубую ленту с цветочками, ту, которую она всегда планировала надеть на наши первые школьные танцы.— Я бы тоже хотела остаться, — говорю. Делить комнату с Кэсс и ее тремя старшими сестрами все равно лучше, чем неизвестность впереди, хотя я всегда немного побаивалась маму Кэсс.Кэсс смотрит на чемодан у наших ног.— Ты же не влюбишься в какого-нибудь красавчика и не останешься там?Я сжимаю ее руку.— Возможно, теперь Диксон Фейрвезер наконец-то поймет, что я за птица.Она то ли смеется, то ли плачет, когда отец присоеди— Где Майлз? — спрашиваю, и отец поднимает вос— Он только что был здесь, — говорит он.Наш поезд подъезжает, и его белый дым уплывает в небо. Медный звон колокола становится громче.— Проверю вход, — говорю я, подхватывая сумку.— Туалет, — говорит отец.— Я посмотрю на лестнице, — предлагает Кэсс.На вокзале повсюду люди, по большей части теперь, когда стольких мужчин забрали сражаться, это женщины и дети. Я прохожу сквозь вьющуюся змеей очередь и выЯ высматриваю прокаленную медь его волос, но по пути обратно на платформу замечаю его твидовую кепку. Майлз сидит на вокзальном полу и ест растаявшее шоЯ хочу дернуть его за руку или, по крайней мере, вы— Вот это да, — говорит он невозмутимо, — ты нашла меня.— Майлз, — шиплю, — мы тебя ищем. Почему ты убежал? — спрашиваю, хотя отчасти желаю, чтобы он ушел далеко и мы опоздали бы на поезд.— Разуй глаза, — бормочет он, — я есть хотел.— А ты мозги включи. Ты сеешь хаос, куда бы ни пошел.«Ты та самая причина, по которой никто не хочет брать нас к себе», — так и хочется сказать ему, но вместо этого я помогаю брату встать. Он идет за мной, волоча ноги, обратно на платформу, к отцу и Кэсс.— Нашла, — говорю очевидное.Вижу, что отец не хочет кричать на Майлза в эти по— Пора, — говорит он.Я сначала обнимаю Кэсс и пытаюсь придумать иде— Ну, — говорю, вдруг оробев, — пока. — Вынимаю одну из моих лент и вкладываю Кэсс в руку.Потом поворачиваюсь к отцу. Он побрился впервые за последние недели, и сейчас его щека такая гладкая, что мне хочется продлить это прикосновение и вдохнуть запах бадьяна и пены для бритья. Я, бывало, лежала без сна по ночам, боясь, что его тоже заберут в армию. Теперь, когда умерла мама, знаю, что он не умрет — ее смерть послужит чем-то вроде защиты для него, как некий ореол. Для меня это совершенно ясно. Поэтому я в последний раз прижи— Я скоро снова увижу вас, — говорит отец. Майлз поджимает губы, но потом бросает сумку и крепко обМы с Майлзом садимся в поезд, а Кэсс стоит прямо под окном, и слезы текут по ее щекам. Она повязала мою ленту себе в волосы. Когда носильщик загружает мой чеЯ машу отцу, но он уже отвернулся. Теперь не остаДо Стерлинга на поезде ехать четыре часа. Я не собисон: яркие букеты цветов вокруг кровати мамы, она неНа мгновение мне кажется, что мы проехали остаЯ тянусь к спрятанной мочке моего шишковатого праТолько это он и рисует в последнее время, одну и ту же картину, как и мой повторяющийся сон. Я гадаю, кто из нас остановится первым.— Есть хочешь? — спрашиваю, разворачивая сэндОбложка плотная, в переплете бордового цвета. Я лисВ пьесе «Двенадцатая ночь» пометок больше всего. Некоторые страницы загнуты, а чернила размазаны. Я снова пролистываю пьесу до конца, но в этот раз оставляю без внимания конверт. Задняя сторона обложкиотделана бархатом, и кончики моих пальцев оставляют на ней следы, как на замерзшем стекле.А потом я замечаю, что угол слегка надорван.Бросаю взгляд на Майлза. Он поглощен рисованием ярко-желтого подсолнуха. Тогда тяну за нить обложки. Она подается, и я понимаю, что обложка пришита легЕще до того, как мои пальцы касаются стекла, я уже знаю: внутри что-то спрятано.