j
Название книги | Записки врача/м/ |
Автор | Вересаев |
Год публикации | 2022 |
Издательство | АСТ |
Раздел каталога | Историческая и приключенческая литература (ID = 163) |
Серия книги | мЭксклюзивная классика |
ISBN | 978-5-17-116899-5 |
EAN13 | 9785171168995 |
Артикул | P_9785171168995 |
Количество страниц | 288 |
Тип переплета | мяг. м |
Формат | - |
Вес, г | 880 |
Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:
Книга из серии 'мЭксклюзивная классика'
'Литературный дебют Вересаева. Автобиографическая книга, которая впервые увидела свет в 1901 году — и сразу принесла молодому автору широкую известность.
\rПервые шаги свежеиспеченного эскулапа, начинающего свой путь на медицинской ниве. Удачи и неудачи. Мучительный страх ошибки, которая может погубить ни в чем неповинного пациента. Стрессы. Отчаяние. Гордость успехов. Опасные и морально сомнительные, но необходимые эксперименты на людях, в поисках новых методов лечения. Сенсация и скандал — появление врачей-женщин. Вечная беда России — страсть к самолечению и \"лечению\", как сказали бы сейчас, \"нетрадиционными\" методами.
\rЧто же она все-таки такое, эта жизнь молодого, начинающего врача? Подвиг — или мученический крест? Вересаев снова и снова задается этим вопросом — и не может найти на него ответа.'
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
В. В. ВЕРЕСАЕВЗАПИСКИ ВРАЧАИЗДАТЕЛЬСТВО ACT МОСКВАЯ кончил курс на медицинском факультете семь лет назад. Из этого читатель может видеть, чего он вправе ждать от моих записок. Записки мои это не записки старого, опытного врача, подводящего итоги своим долгим наблюдениям и размышлениям, выработавшего определенные ответы на все сложные вопросы врачебной науки, этики и профессии; это также не записки враIЯ учился в гимназии хорошо, но, как и боль«persuadeo tibi»*?Развитие мое шло помимо школы, помимо школы приобретались и интересовавшие меня знания.Все это резко изменилось, когда я поступил в университет. На первых двух курсах медицин* Уверяю тебя (лат.) — Прим. ред.мясо, которое я ем в виде бифштекса и котлет, и есть те таинственные «мускулы», которые мне представлялись в виде каких-то клубков сероваXIV, но легко сознаются в незнаЧто касается анатомии, то часто приходится слышать, какою тяжелою и неприятною стороскоро и с увлечением просиживал целые часы за препаровкою, раскрывавшею передо мною все тайны человеческого тела. В течение семи-восьми месяцев я ревностно занимался анатомией, целиglutaeus maximus, теquadriceps femoris, эта выпуклость на шее обsternocleidomastoideus, он наmusculi recti abdominis и потянули к тазу грудную клетку. Близкие и дорогие мне люди стали в моих глазах как-то двоиться; эта девушка, — в ней столько оригинального и славЕще более сильное впечатление, чем предлалируя каждый шаг опытом и наблюдением — и то, что в этом пути было пройдено, было прой«non fingendum aut excogitandum, sed inveniendum, quid natura facial aut ferat», — «не выдумывать, не из— вроде «непрерывной зароды— прямо резало глаза своею ненаучностью.На втором курсе подготовительные, теоретиЗдесь характер получаемых знаний резко измелегких больных в клиники не принимают, — все это были страдания тяжелые, серьезные. Их обиВскоре после начала клинических занятий в клинику старших курсов был положен огородник, заболевший столбняком. Мы ходили смотреть его. В палате стояла тишина. Больной был мужик гроУжасно было не только то, что существуют подобные муки; еще ужаснее было то, как легко они приобретаются, как мало гарантирован от них самый здоровый человек. Две недели назадвсякий бы позавидовал богатырскому здоровью этого самого огородника. Шел по двору крепкий парень-конюх, поскользнулся и ударился спиною о корыто, — и вот он уже шестой год лежит у нас в клинике. Ноги его висят, как плети, больной ими не может двинуть, он мочится и ходит под себя, беспомощный, как грудной ребенок, он лежит так дни, месяцы, годы, лежит до пролежней, и нет на— Подлецы вы все, шарлатаны! Да убейте же вы меня, ради создателя, одного только я у вас прошу!В хороший летний вечер он посидел на росиКаждую минуту, на каждом шагу нас подхватило, и наше дело проиграно. И тогда из неНужны какие-то идеальные, для нашей жизни совершенно необычные условия, чтобы болезнь стала действительно «случайностью», при настоносовой платок совершенно не нужен. Что же каС новым и странным чувством я приглядыКогда я в первый раз приступил к изучению теоретического акушерства, я, раскрыв книгу, просидел за нею всю ночь напролет; я не мог от нее оторваться; подобный тяжелому, горячечному кошмару, развертывался передо мною «нормальс обнаженным громадным животом, беспомощно уронив руки, с выступившими на лбу капельками пота; когда ее схватывали потуги, она сгибала колени и стискивала зубы, стараясь сдерживать стоны, и все-таки стонала.— Ну, ну, сударыня, потерпите немножко! — невозмутимо-спокойным голосом уговаривал ее ассистент. Ночь была бесконечно длинна. Ро— Доктор, скажите, я не умру? — спрашивала она с тоскою.Утром в клинику пришел наведаться о содлинным черепом. Роженица лежала в забытьи, с надорванною промежностью, плавая в крови.— Роды были легкие и малоинтересные, — сказал ассистент.Это все тоже было «нормально»! И дело тут не в том, что «цивилизация» сделала роды труднее: в тяжелых муках женщины рожали всегда, и уж древний человек был поражен этой странностью и не мог объяснить ее иначе, как проклятьем бога.Описанные впечатления ложились на душу одно за другим, без перерыва, все усиливая гуОднажды ночью я проснулся. Мне снилось, что я шел по какому-то узкому, темному переулку; на меня наехала карета, ударила дышлом в бок, и у меня образовался pneumothorax. Я сел на постели. Бледная ночь смотрела в окно; вентилятор, пережизнь, все силы положить на это; но ведь обидно и смешно ставить себе это целью жизни. Притом, все равно ничего не достигнешь даже в том случае, если только для этого и жить. Беречься? Но этим теряешь приспособляемость; птица безнаказанно спит под дождем, мокрая до последнего перышка, мы бы при таких условиях получили смертельную простуду. Да и как беречься? Мы ничего не знаем: отчего происходят рак, саркома, масса нервных страданий, сахарная болезнь, большинство муpemphigo foliaceo; вся кожа при этой болезни покрывается вялыми пузырями; пуpemphigus 'ом, которого я на днях видел в клинике, полгода назад тоже был совершенно здоров и не ждал беды. Ни один час здоровья нам не гарантирован. Между тем хочется жить, жить и быть счастливым, а это невозможно. И для чего любовь со всей поэзией и счастьем? Для чего лювозможных видах и формах — вот в чем вся суть и вся жизнь человеческого организма.Вскоре это страданье встало передо мною в ре— Профессор, у меня, кажется... саркома на руке, — сказал я обрывающимся голосом.Профессор внимательно посмотрел на меня.— Вы медик третьего курса? — спросил он.— Да.— Покажите вашу саркому.Я разделся. Профессор срезал ножницами тон— Вы себе натерли родинку рукавом, — больше ничего. Возьмите себе на память вашу саркому, — добродушно улыбнулся он, подавая мне маленький мясистый комочек.Я ушел сконфуженный и радостный, и стыдно мне было за мою ребяческую мнительность. Но спустя некоторое время я стал замечать, что со мною творится что-то неладное: появилась общаявялость и отвращение к труду, аппетит был плох, меня мучила постоянная жажда; я начал худеть; по телу то там, то здесь стали образовываться на(diabetes insipidus). С тяжелым чувством перечитывал я главу об этой болезни в учебнике Штрюмпеля: «Причины несахарного мочеизнуреЯ пошел к профессору-терапевту. Не высказы— Вы полагаете, что у вас diabetes insipidus, — резко сказал он. — Это очень хорошо, что вы так прилежно изучаете Штрюмпеля: вы не забыли решительно ни одного симптома. Желаю вам так же хорошо ответить о диабете на экзамене. ПоПредметом нашего изучения стал живой, стра