j
Название книги | Грот, или Мятежный мотогон |
Автор | Бежин |
Год публикации | 2020 |
Издательство | АСТ |
Раздел каталога | Историческая и приключенческая литература (ID = 163) |
Серия книги | Городская проза |
ISBN | 978-5-17-133337-9 |
EAN13 | 9785171333379 |
Артикул | P_9785171333379 |
Количество страниц | 480 |
Тип переплета | цел. |
Формат | - |
Вес, г | 1360 |
Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:
Книга из серии 'Городская проза'
'Девяностые годы. В маленький городок на Оке возвращаются из заключения бывшие прихожане отца Вассиана, взятые им на поруки, — Вялый и Камнерез. В этот же день из Петербурга приезжает главный герой романа Евгений Филиппович Прохоров, философ и богослов, сторонник эзотерического христианства, призывающий к новому прочтению Библии и постижению ее тайного языка. Этим четверым по ходу действия суждено столкнуться в смертельной схватке...
\r'
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
УДК 821.161.1-31ББК 84(2Рос=Рус)6-44Б38Бежин, Леонид.Б38 Грот, или Мятежный мотогон / Леонид Бежин. — Москва: Издательство АСТ, 2020. — 480 с. — (ГородISBN 978-5-17-133337-9Девяностые годы. В маленький городок на Оке возвращаются из заключения бывшие прихожане отца Вассиана, взятые им на поруУДК 821.161.1-31ББК 84(2Рос=Рус)6-44ISBN 978-5-17-133337-9© Текст. Леонид Бежин, 2020 © ОформлениеООО «Издательство АСТ»Памяти Евгения Сергеевича ПоляковаЖестокое, тупое, зверское убийство в Бобылеве поДалась же ему эта Вологда — именно потому, что даВпрочем, духовенство что-то знало и предпочитало молчать, не распространяться, попусту не множить слухи. Хотя похоже, что предпочитало жалеючи, со скорбными лицами. Все-таки смерть того заслуживает, а там кто разбеПанихиду по убитому не служили — ни на третий, ни на девятый, ни на сороковой день; не объясняя причин, воздерживались, уклонялись...За девяностые годы к убийствам в народе привыкли. Не удивлялись, когда убивали богатеньких — тех, что выперНо все отказывались верить, что перерезать горло (убиНет, сия плачевная участь, оказывается, выпадала и проВпрочем, в оные времена — надо отдать им должное — зарплата еще была, исправно выплачивалась (за ней цеИнтеллигенцию же из автоматов не косили — кому она нужна, а тут ножом полоснули по горлу. Жуть!Первым труп обнаружил полупомешанный нищеброд и дворомыга Гиви, ночевавший на берегу Оки, под переверНа место происшествия срочно выслали наряд на двух мотоциклах: сообщение подтвердилось. Из отделения тотСловом, закрутилось.Дело расследовали долго, кропотливо, с дотошностью. Как-никак убийство, совершенное с особой жестокостью. Да и Москва на горизонте маячит: высоко сижу, далеко гляжу. Сначала взяли двоих — те почти и не отпирались, а затем нашелся третий подозреваемый, который сразу и сознался. Не без достоинства, надо сказать, с покаянСловом, все было ясно — кроме причины. По какой причине, собственно, произошло убийство. Вернее, по мнению следователей, причины-то никакой и не было — во всяком случае, причины настолько весомой, чтобы из- за нее убивать. Хотя некоторые из опрошенных — образоЭто окончательно запутало и смазало дело. Его с труИ, что совсем уже странно и даже дико, свидетели — те, что из образованной публики, — во время суда погоПоэтому председательствующий на суде это обстоятельЧасть перваяГлава перваяОтпускают на порукиВ самом начале апреля 199... года, когда до БлаговеПролежал в нем два дня, отсырел и набух.Отец Вассиан просушил его, приложив к изразцовой печке, отчего бумага запахла ванилью, и положил на стол обратным адресом — прокуратурой — вниз.Осевший снег за окном грязновато серел и расползалОка посуровела, как Ярое Око. Она вздыбилась, выПока конверт лежал на столе, у отца Вассиана обонапряжения) губами — признак безотчетного тревожного надсада. Он отер ладонью щеки и лоб, словно желая соКрякнул, охнул и взялся за поясницу: аж стрельнуло.Затем походил по комнате, потоптался, покружился на месте, как тетерев на току. Постоял у окна, глядя, как по Оке медленно, грузно, с черепашьей скоростью движетОтец Вассиан истово, размашисто перекрестился пеСам распечатывать конверт не стал — остерегся. Руки, было, потянулись, но он их отдернул. Позвал жену, ма— Выдь-ка на минутку. После достучишь. Глянь-ка, что пишут. Прочти мне.— Обожди, хоть страницу закончу.— Какая ж страница?— Та, где о Троице.— А, эта важная. Святое дело. Достучи.Отец Вассиан сел, чтобы не стоять, не маячить перед окном (среди соседей находились любители в окна за— Все, что ли? — спросил жену с нетерпением.— Экий ты. Вот из-за тебя ошибку ляпнула.— После забелишь. Прочти. — Отец Вассиан уже до— А сам что?— А то, что оробел. Замешкался, гмыря.— Ну-тка! С чего бы?— Так прокуратура ж...— А-а-а. Добрались до тебя. Дознались о твоей друж— Не шуткуй. По частям тела особливо не прохажиМатушка Василиса, слегка засуетившись оттого, что ее попрекнули (надеялась усердной перепечаткой рукописи снискать себе безупречную репутацию), торопливо вскры— Ну, что там? — Отец Вассиан не вытерпел, меж тон— Пишут, что отпускают твоих-то. Вялого и КамнеОтец Вассиан не то чтобы не поверил, но все же немно— Отпускают. Чудеса.— Да не чудеса, а власть к церкви теперь помягчела. Усовестилась. На уступки пошла. А то ты не знаешь. Меня вон бабы у колодца, как с праздником, поздравляют. Го— На какие шиши отремонтируем? Патриарпожертвования? Тут мне, правда, пообещали... — Он не стал распространяться, чтоб не сглазить, прикусил язык.— Смотря кто жертвует. — Матушка искоса на него по— Нечего было выходить за сержанта.— Да уж такой сержант, что не могла не выйти. — Она любовно, с томной усладой вздохнула, и круглое лицо ее слегка зарозовело и расплылось.— Ладно, прочти о сроках. Когда они вернутся, эти двое? Когда их ждать? Только бы не на Благовещение и не на Страстную, чтобы часом не согрешить. А то пти— Нечем оскоромиться. На полке пусто. Одни толь— Зубы на полку? Это по-нашему. Ты это хорошо ска— Сказала-то хорошо, да жить от этого не легче. Ты б хоть какую-нибудь подмогу завел, учудил коммерцию... Сейчас только ленивый не коммерсант.— Товарный вагон на миллион тебе украсть? Нет, с ком— Чаю, не коммерция, а другое тяготит тебе душу, — тихо сказала матушка Василиса, пользуясь тем, что он ее уже не слушал, а потому и не мог услышать.Гпава втораяПослание к галатамОтец Вассиан раз пять перечитал письмо из прокураНо на письме водяных знаков не было: они проступили у него в голове, и с такой отчетливостью, что он сразу сел писать записку — писать так же размашисто, как и кре— И к кому ж сие послание? — спросила она, поджи— К Галатам. — Отец Вассиан как заслон от ее любо— И что ж ты этим Галатам сообщаешь?— А то... — исчерпывающе ответил он на ее вопрос. — Не засти мне свет. Не маячь.— Я тебе и лампу могу включить, электричества не по— Я всех люблю. И больше всего тебя и наших детей.— Твои дети — пули и картечи, сержант. Еще по Аф— Ну вот... — сказал он, не переставая писать. Наконец закончил, перечитал и поставил точку. — Ну вот и раскис— Твоих Галатов. Вернее, одну особу из них, галатянку..Отец Вассиан аж рассмеялся, удивляясь тому, что толь— Любаву-то? Любу Прохорову?— А то кого ж...— Я ей пишу, чтобы предупредить. Муженек-то ее — Вялый Серега — возвращается. Так ей схорониться надо... хотя б на время. Пока он не остынет. А то беды не обе— Думаешь, он знает?— Конечно, знает. Нет сомнения. Дружки ему по добМатушка Василиса поймала его на нужном ей слове.— А ты, отец, разве не мстишь? — спросила она поОтец Вассиан посмотрел на жену пристально и с от— Ты что это сказала? Кому это я, по-твоему, мшу?Тут матушка Василиса посчитала ниже своего достоинства промолчать и — раз уж начала — не выговориться до конца.— А кому ж, как не ей, Любаве твоей ненаглядной.— Любаве... — Отец Вассиан обозначил этим именем нечто, имевшее настолько разный смысл для нее и для него, что он не знал, как к этому подступиться. — Вот так фокус. За что же мне ей мстить?— Не беспокойся. Есть за что.— Это тебе, мать, надо беспокоиться за ту напраслину, что ты на меня возводишь.— Ладно, скажу. А за то... за то, что она к Витолвду Ада— Утешитель у нас один — Святой Дух. А ты по части напраслины далеко ушла. Ох, как далеко!— Напраслины? А ты сверь-ка по датам. Седьмого сентября она ушла, а восьмого ты написал прошениев прокуратуру. — Она показала семь пальцев, а затем до— Разве восьмого? Что-то я уж и не припомню...— Восьмого, восьмого, отец. Уж я-то запомнила. Сама на почту носила.— Ну и что? Простое совпадение. — Отец Вассиан отодвинул свой стул от стола и откинулся всем своим большим, грузным телом на спинку — так, что стул поОна зачастила скороговоркой под этот скрип:— Не совпадение, а ты Вялого для того и вызвал, что— Нет здесь никакой связи. Да и не Вялый он, а Сер— Знаю, что Сергей. В паспорте записан Харлампие- вичем, а на самом деле Ахметович.— И по фамилии — Хамидулин, хотя сменил ее на фа— Выходит, что татарин. — Матушка вздохнула в знак того, что всех готова любить и жалеть — и татар, и русских.— По матери-то русский — оттого и Сергей.— Все равно татарская кровь сильнее.— Да хоть бы эфиопская. А скажи в таком разе, зачем мне дружок его Камнерез понадобился? — Отец Вассиан снова придвинулся — вместе с шатким, скрипучим стуМатушка Василиса хотела тотчас ответить, но впопы— Зачем, зачем. Так, заодно... И не Камнерез он, а Леха Беркутов, киномеханик при клубе и звонарь у тебя на ко— Ты, мать, словами-то не шибко бросайся...— Ну, не опричники, так порученцы, — поправилась матушка, но с таким видом, будто оба слова означали ровГпава третьяДеликатного свойстваВыглянуло — выпросталось из-за сизого облака — солнС того берега на пароме вернулась дочь Санька, рыНа крыльце она скинула забрызганные грязью сапоОтец Вассиан, хоть и не любил шума и резких звуков, но стерпел, не стал выговаривать дочери: просьба к ней была, и весьма деликатного свойства, требовавшая соПоэтому отец Вассиан лишь спросил у дочери:— Как на улице?Санька картинно содрогнулась — изобразила брезгли— Брр!Отец Вассиан не оценил ее актерских достижений.— Мать во дворе или вышла куда?— Во дворе поросенка кормит.— А может, вышла? — Отец Вассиан что-то не помнил, чтобы мать собиралась кормить поросенка в это время.— Может... — Саньку явно заботило что-то другое, не имевшее отношения к тому, о чем спрашивал отец.— Ты что ж, не заметила? Глаза-то есть?— Я билеты про себя повторяла. По сторонам не смот— В кастрюльке там, на кухне... — Отец Вассиан не стаСанька все мигом поняла и скривилась.— Опять свекольные котлеты? Видеть их не могу.— А Великий пост не по тебе? Скоро Страстная...— У вас пост, а у меня экзамен. Билеты зубрить надо. Где силов-то взять?— До Пасхи осталось всего ничего. Святому Духу мо— Молилась, а есть хочется. В животе урчит от голо— Что-что?— Наш ресторан днем как столовая работает.— Размечталась. Что ж тебя подружка не угостила?— У нее самой одна капуста да свекла. Еще помидоры маринованные в банке.— Самая еда для поста... Ладно, дам тебе на ресторан. — Отец Вассиан подобрел, умягчился голосом. — Только вы— Опять на колокольне звонить?— Записку отнести к одной особе.— Полине Ипполитовне?— Почему это ты решила?— Она же у тебя в особах ходит.— Она-то ходит, но я к ней больше не хожу. Она в пост всех пирожными угощает, да и вообще... салон. Нет, отнеси Прохоровой Любе. Только матери на глаза не попадайся.— Какая ж твоя Люба особа!— Не придирайся. Об особе я так, от запальчивости... Мы тут с матерью о ней балакали. Немного повздорили. Особой-то мать ее назвала. Ты адрес ее знаешь?— Так она у братьев-близнецов живет, за кирпичным заводом. Казимир Адамович у нас теперь в школе препо— Значит, будет в аду раскаленные сковороды лизать. Своим лживым языком. У чертей своя статистика.Санька по-своему истолковала его адские посулы. Она притихла, помолчала и якобы безучастно спросила:— А ты мог бы за веру убить?— Как убить?— В Афгане же ты душманов этих убивал. А они — му— Скажешь тоже: в Афгане... Там война была. И нас убивали. Глаза выкалывали. Уши, носы и кое-то другое отрезали.— А Казимира нашего мог бы?— Убить-то? Нет... — Отец Вассиан развел руками в знак полнейшей неспособности к подобным действиям.— Жалко его. — Санька всхлипнула и часто заморга— Молюсь. За всех молюсь. Это я так... стращаю. Ве- ра-то не каждому дается.— Ну, я пошла... — Санька смахнула слезинки и, слег— С Богом. — Отец Вассиан протянул ей сложенную вчетверо записку. — К братьям-близнецам и неси. А на обратном пути все-таки загляни к Полине Ипполитовне. Скажи, что я в среду у нее не буду. Страстная... нехорошо.— Скажу, — пообещала Санька. — А Полина Ипполи— Говорят, а ты не говори. Не повторяй. — Отец Вас