j
Название книги | Я пришел к тебе с приветом. . . |
Автор | Фет |
Год публикации | 2022 |
Издательство | АСТ |
Раздел каталога | Историческая и приключенческая литература (ID = 163) |
Серия книги | мЭксклюзивная классика |
ISBN | 978-5-17-133541-0 |
EAN13 | 9785171335410 |
Артикул | P_9785171335410 |
Количество страниц | 0 |
Тип переплета | мяг. м |
Формат | - |
Вес, г | 160 |
Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:
Книга из серии 'мЭксклюзивная классика'
'Наследие Фета в действительности куда более многообразно, чем позволяет считать школьная программа.
Все мы знаем, что Фет был вдохновенным певцом природы (и не только русской, но и европейской) и мудрым стихотворцем-философом, однако, помимо этого, он был автором и тончайшей любовной лирики, и весьма необычных баллад (как реалистических, так и мистических), добродушным апологетом тихой, идиллической жизни в русской помещичьей усадьбе и исключительным знатоком античной поэзии, умевшим блестяще стилизовать под нее собственные произведения. И все эти многочисленные грани замечательного таланта Фета в равной степени нашли отражение в составе данной книги.'
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
А. А. ФЕТЯ ПРИШЕЛ К ТЕБЕ С ПРИВЕТОМ...ИЗДАТЕЛЬСТВО ACT МОСКВАУДК 821.161.1-1ББК 84(2Рос = Рус)1-5Ф45Серия «Эксклюзив : Русская классика»Серийное оформление Е. ФерезКомпьютерный дизайн А. ЧаругинойФет, Афанасий Афанасьевич.Ф45 Я пришел к тебе с приветом... : [сборник] / Афанасий Афанасьевич Фет. — Москва : ИздательISBN 978-5-17-133541-0Наследие Фета в действительности куда более многоВсе мы знаем, что Фет был вдохновенным певцом природы (и не только русской, но и европейской) и муУДК 821.161.1-1ББК 84(2Рос = Рус)1-5ISBN 978-5-17-133541-0© ООО «Издательство АСТ», 2020ЭЛЕГИИ И ДУМЫ* * *О, долго буду я, в молчаньи ночи тайной, Коварный лепет твой, улыбку, взор случайный, Перстам послушную волос густую прядь Из мыслей изгонять и снова призывать;Дыша порывисто, один, никем не зримый, Досады и стыда румянами палимый, Искать хотя одной загадочной черты В словах, которые произносила ты;Шептать и поправлять былые выраженья Речей моих с тобой, исполненных смущенья, И в опьянении, наперекор уму, Заветным именем будить ночную тьму.<1844>Когда мои мечты за гранью прошлых дней Найдут тебя опять за дымкою туманной, Я плачу сладостно, как первый иудейНа рубеже земли обетованной.Не жаль мне детских игр, не жаль мне тихих снов, Тобой так сладостно и больно возмущенныхВ те дни, как постигал я первую любовьПо бунту чувств неугомонных,По сжатию руки, по отблеску очей, Сопровождаемым то вздохами, то смехом, По ропоту простых, незначащих речей,Лишь нам звучавших страсти эхом.<1844>Когда мечтательно я предан тишине И вижу кроткую царицу ясной ночи, Когда созвездия заблещут в вышине И сном у Аргуса начнут смыкаться очи,И близок час уже, условленный тобой,И ожидание с минутой возрастает,И я стою уже безумный и немой,И каждый звук ночной смущенного пугает;И нетерпение сосет больную грудь,И ты идешь одна, украдкой, озираясь,И я спешу в лицо прекрасной заглянуть,И вижу ясное, — и тихо, улыбаюсь,Ты на слова любви мне говоришь «люблю!», А я бессвязные связать стараюсь речи, Дыханьем пламенным дыхание ловлю, Целую волоса душистые и плечи,И долго слушаю, как ты молчишь, — и мне Ты предаешься вся для страстного лобзанья, — О друг, как счастлив я, как счастлив я вполне! Как жить мне хочется до нового свиданья!<1847>Постой! здесь хорошо! зубчатой и широкой Каймою тень легла от сосен в лунный свет...Какая тишина! Из-за горы высокой Сюда и доступа мятежным звукам нет.Я не пойду туда, где камень вероломный, Скользя из-под пяты с отвесных берегов, Летит на хрящ морской; где в море вал огромный Придет — и убежит в объятия валов.Одна передо мной, под мирными звездами, Ты здесь, царица чувств, властительница дум.А там придет волна — и грянет между нами.Я не пойду туда: там вечный плеск и шум!<1847>, 1855Странное чувство какое-то в несколько дней овладело Телом моим и душой, целым моим существом:Радость и светлая грусть, благотворный покой и желаньяДетские, резвые — сам даже понять не могу. Вот хоть теперь: посмотрю за окно на веселую зеленьВешних деревьев, да вдруг ветер ко мне донесет Утренний запах цветов и птичек звонкие песни — Так бы и бросился в сад с кликом: пойдем же, пойдем!Да как взгляну на тебя, как уселась ты там безмятежно Подле окошка, склоня иглы ресниц на канву, То уж не в силах ничем я шевельнуться, а только Всю озираю тебя, всю — от пробора волосДо перекладины пялец, где вольно, легко и уютно, Складки раздвинув, прильнул маленькой ножки носок.Жалко... да нет — хорошо, что никто не видал, как взглянула Ты на сестрицу, когда та приходила сюда Куклу свою показать. Право, мне кажется, всех бы Вас мне хотелось обнять. Даже и брат твой, шалун, Что изучает грамматику в комнате ближней, мне дорог.Можно ль так ложно его вещи учить понимать!Как отворялися двери, расслушать я мог, что учительКаждый отдельный глагол прятал в отдельный залог:Он говорил, что любить есть действие —не состоянье.Нет, достохвальный мудрец, здесь ты не видишь ни зги;Я говорю, что любить — состоянье, еще и какое!Чудное, полное нег!.. Дай бог нам вечно любить!<1847>Я знаю, гордая, ты любишь самовластье;Тебя в ревнивом сне томит чужое счастье; Свободы смелый лик и томный взор любви Манят наперерыв желания твои.Чрез всю толпу рабов у пышной колесницы Я взгляд лукавый твой под бархатом ресницы Давно прочел, давно — и разгадал с тех пор, Где жертву новую твой выбирает взор. Несчастный юноша! давно ль, веселья полный, Скользил его челнок, расталкивая волны?Смотри, как счастлив он, как волен... он — ничей; Лобзает ветр один руно его кудрей.Рука, окрепшая в труде однообразном, Минула берега, манящие соблазном. Но горе! ты поёшь; на зыбкое стекло Из ослабевших рук упущено весло;Он скован, — ты поешь, ты блещешь красотою, Для взоров божество — сирена под водою.Июль 1847Ее не знает свет, — она еще ребенок;Но очерк головы у ней так чист и тонок, И столько томности во взгляде кротких глаз, Что детства мирного последний близок час. Дохнет тепло любви, — младенческое око Лазурным пламенем засветится глубоко, И гребень, ласково-разборчив, будто сам Пойдет медлительней по пышным волосам, Персты румяные, бледнея, подлиннеют... Блажен, кто замечал, как постепенно зреют Златые гроздия, и знал, что, виноград Сбирая, он вопьет их сладкий аромат!<1847>Эх, шутка-молодость! Как новый, ранний снег Всегда и чист и свеж! Царица тайных нег, Луна зеркальная над древнею Москвою Одну выводит ночь блестящей за другою. Что, все ли улеглись, уснули? Не пора ль?.. На сердце жар любви, и трепет, и печаль!.. Бегу! Далекие, как бы в вознагражденье, Шлют звезды в инее свое изображенье.В сияньи полночи безмолвен сон Кремля. Под быстрою стопой промерзлая земля Звучит, и по крутой, хотя недавней стуже Доходит бой часов порывистей и туже. Бегу! Нигде огня, — соседи полегли, И каждый звук шагов, раздавшийся вдали, Иль тени на стене блестящей колыханье Мне напрягает слух, прервав мое дыханье.<1847>Лозы мои за окном разрослись живописно и даже Свет отнимают. Смотри, вот половина окна Верхняя темною зеленью листьев покрыта;меж ними, Будто нарочно, в окне кисть начинает желтеть.Милая, полно, не трогай!.. К чему этот дух разрушенья!Ты доставать виноград высунешь руку на двор, — Белую, полную ручку легко распознают соседи, Скажут: она у него в комнате тайно была.<1847>Тебе в молчании я простираю рукуИ детских укоризн в грядущем не страшусь.Ты втайне поняла души смешную муку, Усталых прихотей ты разгадала скуку;Мы вместе — и судьбе я молча предаюсь.Без клятв и клеветы ребячески-невинной Сказала жизнь за нас последний приговор.Мы оба молоды, но с радостью старинной Люблю на локон твой засматриваться длинный; Люблю безмолвных уст и взоров разговор.Как в дни безумные, как в пламенные годы, Мне жизни мировой святыня дорога;Люблю безмолвие полунощной природы, Люблю ее лесов лепечущие своды, Люблю ее степей алмазные снега.И снова мне легко, когда, святому звуку Внимая не один, я заживо делюсь;Когда, за честный бой с тенями взяв поруку, Тебе в молчании я простираю рукуИ детских укоризн в грядущем не страшусь.<1847>Не говори, мой друг: «Она меня забудет, Изменчив времени всемощного полет; Измученной души напрасный жар пройдет, И образ роковой преследовать не будет Очей задумчивых; свободней и смелей Вздохнет младая грудь; замедленных речей Польется снова ток блистательный и сладкой; Ланиты расцветут — и в зеркало украдкой Невольно станет взор с вопросом забегать, — Опять весна в груди — и счастие опять». Мой милый, не лелей прекрасного обмана: В душе мечтательной смертельна эта рана. Видал ли ты в лесах под тению дубов С винтовками в руках засевших шалунов, Когда с холмов крутых, окрестность оглашая, Несется горячо согласных гончих стая И, праздным юношам дриад жестоких дань, Уже из-за кустов выскакивает лань?Вот-вот и выстрелы — и в переливах дыма Еще быстрее лань, как будто невредима, Проклятьям вопреки и хохоту стрелков, Уносится во мглу безбрежную лесов, — Но ловчий опытный уж на позыв победный К сомкнувшимся губам рожок подносит медный.<1854>Не спится. Дай зажгу свечу. К чему читать? Ведь снова не пойму я ни одной страницы — И яркий белый свет начнет в глазах мелькать, И ложных призраков заблещут вереницы.За что ж? Что сделал я? Чем грешен пред тобой? Ужели помысел мне должен быть укором, Что так язвительно смеется призрак твой И смотрит на меня таким тяжелым взором?<1854>