j
Название книги | Все загадки мировой истории |
Автор | Радзинский |
Год публикации | 2022 |
Издательство | АСТ |
Раздел каталога | Историческая и приключенческая литература (ID = 163) |
Серия книги | Радзинский и цари |
ISBN | 978-5-17-139048-8 |
EAN13 | 9785171390488 |
Артикул | P_9785171390488 |
Количество страниц | 768 |
Тип переплета | цел. |
Формат | - |
Вес, г | 2080 |
Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
Эдвард РадзинскийВСЕ ЗАГАДКИ МИРОВОЙ ИСТОРИИИздательство АСТ МоскваУДК821.161.1-311.6ББК 84(2Рос=Рус)6-44Р15Дизайн обложки Александра ВоробьеваРадзинский, Эдвард СтаниславовичР15 Все загадки мировой истории/Э.С. Радзинский — Москва: Издательство АСТ, 2022. — 768 с. — (Радзинский и цари)ISBN 978-5-17-139048-8Княжна Тараканова, Казанова, Моцарт. Что общего между краУДК 821.161.1-311.6ББК 84(2Рос=Рус)6-44ISBN 978-5-17-139048-8© ООО Издательство АСТ, 2022ВСЕ ЗАГАДКИ ЛЮБВИМЕСТЬМАРИНА И ЮРОЧКАКак живется вам с другою, Проще ведь? — Удар весла!Линией береговоюСкоро ль память отошла Обо мне, плавучем острове...Я вспоминал эти строки Марины Цветаевой в тот исчезВ те дни в журнале «Новый мир» была напечатана «Повесть о Сонечке», и телефоны в Москве были букПомню, как я читал повесть — пугающее извержение любви, казавшееся столь странным в семидесятых — в пуИ Марина кокетливо говорит поэту Волошину:— Я полюблю того, кто принесет мне самый прекрас— О нет, все будет иначе, девочка, — печально отпринесет тебе булыжник, вложит в руку, и ты скажешь: «Какой прекрасный камень!»Это и стало странным эпиграфом к жизни Марины.Ее любовь пугала. Мужчины боятся чрезмерности любви.Она заблудилась в нашем опасном и скучном столеВ «Повести о Сонечке» есть очаровательная фраза — как хорошо было жить в XVIII веке, когда женщины дуБожественность Плача Женщины... Божественность Женщины... «Повесть о Сонечке» — мечта о Галантном веке:Плащ Казановы, плащ Лозэна, Антуанетты домино...Но все телефонные звонки, которыми обменивались в тот баснословный вечер, были связаны, увы, не с великоВ повести была заключена сенсация. Я даже сказал бы — скандал. Дело в том, что персонажи, описанные МаСюжет повести: любовь героини к некоему Юрочке, актеру и режиссеру. Любовь безумная — любовь из стихов Марины.Героиней повести была Сонечка Голлидэй, маленькая актриса Вахтанговской студии. Она давно умерла, канула в Лету, но осталась навсегда в Маринином повествоваЧто же касается Юрочки — предмета Сонечкиной любви, — тут сарказм и ярость. И тоже — подозрительКрасавец Юрочка. Марина пишет об этом «ангель— Юрочка у нас никого не любит, — говорит его ста(— И себя в зеркале, — зло добавляет Марина.)— Прохладный он у нас, — ласково говорит нянечка. Этот «прохладный Юрочка» в семидесятых годах продолВо всех книгах по истории театра вы прочтете, как блистательно он играл графа Альмавиву в «Женитьбе ФиНо все это прошло. Давным-давно прошло... А тогда, в семидесятых, Юрочка был величественным патриархом, Главным режиссером театра имени Моссовета, лауреатом всех возможных и невозможных премий, Героем СоциалиЮрий Александрович Завадский.В те дни в его театре репетировалась моя пьеса. И вот поздним вечером я шел к нему поговорить об этой пьесе.На самом деле я шел к нему с понятным садизмом — порому внезапно дала пощечину истлевшая женская рука.Я пришел в тот поздний час, когда все нормальные люди спят, но «люди этого круга» только начинают жить. Он сам открыл мне дверь — очередная старая нянечка спала. Как он был хорош в проеме двери — все то же «ангельскоеподобие»! И хотя он был уже совсем стариком, у него была абсолютно молодая, даже какая-то детская кожа. И величеОн провел меня в комнату. Мы сели, и я сразу увидел на столе «Новый мир». Он оценил мой взгляд, после чего спросил что-то о пьесе. Я начал отвечать, но уже через три минуты понял: ему скучно.Все это время мы оба не отрывали взгляда от журнала. И вдруг он спросил:— Вы давно читали «Евгения Онегина»?Я был горд ответить: знаю «Онегина» наизусть.— Ах, — воскликнул он, — какая удача! Вы знаете его наизусть — и я тоже! Мне на днях предложили прочесть его на радио... Хотите, поиграем в небольшую игру? ВозьЯ начал:Одессу звучными стихамиНаш друг Туманский описал, Но он пристрастными глазами В то время на нее взирал.Приехав, он прямым поэтомПошел бродить с своим лорнетомОдин над морем — и потом Очаровательным пером Сады одесские прославил...— Стоп! — сказал он и продолжил:...Все хорошо, но дело в том,Что степь нагая там кругом;Кой-где недавний труд заставилМладые ветви в знойный деньДавать насильственную тень...Потом пришла его очередь начинать. И он начал:...А ложа, где, красой блистая,Негоцианка молодая,Самолюбива и томна, Толпой рабов окружена?Она и внемлет и не внемлет И каватине, и мольбам, И шутке с лестью пополам...Он остановился, а я продолжал:...А муж — в углу за нею дремлет, Впросонках фора закричит, Зевнет и — снова захрапит...И вот в этом месте — я точно помню — он усмехнулся и спросил:— Вы любите старые письма?Я замер.Он открыл ящик стола и выбросил на стол несколько писем. Потом не глядя взял одно и стал читать.С первых строчек я понял все. Только одна женщина в России была способна на словоизвержение любви. ТочЭто было ее письмо — Марины!Он читал, а я слышал (в каждой строчке слышал!) ее стихи, ее «Попытку ревности». Оно обращено к другому челоКак живется вам с чужою, Здешнею? Ребром — люба? Стыд Зевесовой вожжою Не охлестывает лба?..Как живется вам с товаром Рыночным? Оброк — крутой?После мраморов КаррарыКак живется вам с трухой Гипсовой?.....Ну, за голову: счастливы?Нет? В провале без глубин — Как живется, милый? Тяжче ли? Так же ли, как мне с другим?Как он читал это письмо! Это была сцена: Дон Жуан читает письмо Донны Анны.И какая у него была печаль... но не печаль от проЧто осталось? Тишина? «Грусть без объяснения и преОн ошибся. Остался журнальчик на столе. БеспощадОпасен час после полуночи, потому что мысли без поА потом мы снова читали стихи Пушкина, и он вдруг сказал:— Я очень хотел бы поставить «Горе от ума», но Чацнаперекор... Смешная ловушка... — Он остановился и доОн бросил письма в ящик стола и закрыл его.За равнодушие мстят!Он засмеялся, встал, показывая, что встреча закон— Вам не приходило в голову — как Дон Жуан протяИ он показал.Он был великим актером. Я навсегда запомнил бесЯ шел по улице. Горели фонари, падал тихий новогодНо кто мы и откуда, Когда от всех тех лет Остались пересуды, А нас на свете нет?КОНЕЦ ОДНОГО СТИХОТВОРЕНИЯЗина Пряхина из Кокчетава, словно Муромец, в ГИТИС войдя, так Некрасова басом читала, что слетел Станиславский с гвоздя...Зину словом никто не обидел, но при атомном взрыве строки: «Назови мне такую обитель...» — ухватился декан за виски.И пошла она, солнцем палима, поревела в пельменной в углу, но от жажды подмостков и грима ухватилась в Москве за метлу.Стала дворником Пряхина Зина, лед арбатский долбает сплеча, то Радзинского, то Расина с обреченной надеждой шепча...Зина Пряхина из Кокчетава, помнишь — в ГИТИСе окна тряслись? Ты Некрасова не дочитала.Не стесняйся. Свой голос возвысь.Ты прорвешься на сцену с Арбата и не с черного хода, а так...Разве с черного хода когда-то всем народом вошли мы в рейхстаг?!Евгений ЕвтушенкоРазмышления у черного ходаОна вошла в ванную.Съела таблетки перед зеркалом.Запила водой из-под крана. Потом вернулась в комнату, легла на ковер у кровати и стала ждать.Это и был — конец стихотворения, Женя.Три дня и три ночи ее пытались спасти.Но она правильно все рассчитала — она работала медсестрой.Три пачки димедрола плюс четыре пипольфена, и девять часов до того, как пришла с работы подруга...А потом наступила ночь тринадцатого января, и люди, которых она в записке просила «никого не винить в своей смерти», сидели за столиками в ресторанах и сыто и пьяно провожали Старый год, чтобы потом, во тьме постелей, прижавшись телами к другим телам, благополучно доплыть до конца новогодней ночи... А в это время ее обнаженное тело лежало в беспощадном свете мертвецкой и безумный голос ее подруги орал в замерзшую трубку: «Как она?»И мужской голос — сумрачно и сухо: «Такие данные не сообщаем по телефону». Действительно!Зачем тревожить сограждан «такими данными»? Засекретим смерть, и пусть у нас всегда торжествует жизнь, как в конце твоего стихотворения, Женя...Вчера я встретил еев первый раз — после ее смерти.На дачной эстраде танцевали девочки.Я узнал ее сразу — она танцевала последней.Кровавые пятна носков для аэробики, ураган волос а-ля Пугачева...Шаровая молния в конфетной обертке!Балдели дачные мальчикис теннисными ракетками, на складных велосипедах. И голос матери, нарочито громкий:«Будет артисткой!»Все это происходило под Москвой, а совсем не в Кокчетаве, где еще верят, что «в артистки» надо ехать в Москвуи завоевать талантом сияющую столицу, как в конце твоего стихотворения, Женя. Она поехала...Вчера я встретил ее на улице.Она только что приехала в Москву и шла в ГИТИС, или в «Щуку», или в «Щепку», или во МХАТ. И это было нашим вторым свиданием после ее смерти......Ковер, на котором она лежала...Она вошла во двор и прочла объявление: «Абитуриентов прослушивают в тире». Маленькая головка на теле Венеры, точеные черты Натали Гончаровой и волосы, перехваченные черной ленточкой... Пушкинская красавица в хипповой диадеме! О, как она орала в тире:«Я — Мэрлин!.. Я — героиня самоубийства и героина!» Молодые режиссеры широко улыбались и слушали стихи Вознесенского про самоубийство Мэрлин Монро.(О, как она им нравилась!) И «сам» широко улыбался — эта красавица, полная сил и здоровья, что она знала про самоубийство? Про самоубийство и героин?(О, как она ему нравилась!) «На обороте у мертвой Мэрлин...» Она победно вышла из тира.И жались к стенке, стараясь не глядеть на нее, жалкие соперницы.«Звезда абитуриентуры» — так ее назовут после трех лет ее поражений, когда она узнает, каково вглядыватьсяв тускло напечатанные списки принятых, а потом кружить вокруг канцелярии со сводящей с ума надеждой — а вдруг пропустили?А вдруг пропустили ее фамилию?Такую смешную фамилию...И режиссер, который набирал этот курс, которому она так нравилась тогда в тире во время отстрела юных дарований, не объяснит ей, что такое звонки по телефону, сводящие с ума звонки по телефону — звонки знакомых и родственников, звонки сподвижников и сподвижниц по театру, звонки из вышестоящих организаций, звонки из нижестоящих организаций, звонки с просьбой об элементарной человечности, звонки с угрозами и истериками, звонки с проклятьями и воплями...И он положит ее смешную фамилию на алтарь этих звонков,