j
Название книги | Али и Нино |
Автор | Саид |
Год публикации | 2022 |
Издательство | АСТ |
Раздел каталога | Историческая и приключенческая литература (ID = 163) |
Серия книги | Современная зарубежная проза |
ISBN | 978-5-17-145361-9 |
EAN13 | 9785171453619 |
Артикул | P_9785171453619 |
Количество страниц | 320 |
Тип переплета | цел. |
Формат | - |
Вес, г | 960 |
Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
УДК 821.112.2ББК 84(4Гем)-44С14Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.Перевод Севиндж КязимовойСерийное оформление — Ольга ЖуковаСаид, Курбан..С14 Али и Нино : [роман] / Курбан Саид; [пер. с англ. С. Кязимовой.] — Москва: Издательство АСТ, 2022. — 320 с. — (Сметенные бурей).ISBN 978-5-17-145361-9С самого детства Али хан Ширваншир был уверен, что однажды женится на очаровательной грузинской княжне Нино Кипиани. Для него не имело никакого значения, что он мусульВлюбленным предстоит преодолеть немало испытаний, дреОдин из самых нашумевших романов первой половины XX века, одна из самых пронзительных историй любви, переизУДК 821.112.2ББК 84(4Гем)-44© Kurban Said, 1937© Кязимова С., перевод, 2016© «ALI VA NINO YAYIM MMC», 2021 © ООО «Издательство АСТ»,издание на русском языке,ISBN 978-5-17-145361-9ГЛАВА 1///////////^^Наш весьма разнородный класс, состоявший из сорока учащихся, в жаркий полдень парился на уроке географии в Бакинской русской импераДо сих пор мы не слишком-то задумывались о неПрофессор самодовольно улыбался. Мы притихли на некоторое время, охваченные глубиной высказыМухаммед Гейдар, сидевший на задней парте, под— Профессор, мы, пожалуй, останемся в Азии.Ученики разразились смехом. Мухаммед Гейдар отсиживал второй год в третьем классе, и пока Баку принадлежал Азии, существовала вероятность, что это снова повторится, ибо министерский указ позвоПрофессор Санин, облаченный в шитый золотом мундир преподавателей русской гимназии, нахму— Значит, Мухаммед Гейдар, вы желаете остаться в Азии? Может, хоть обоснуете свое решение?Мухаммед Гейдар смущенно встал, но не произ— Господин профессор, я бы тоже остался в Азии.— Али хан Ширваншир! И вы! Ну хорошо, вый— Мне больше по душе Азия.— В самом деле? А вы были когда-нибудь в дей— Ну да, прошлым летом.— Отлично. И вы обнаружили там какие-либо приобретения из европейской культуры, например автомобили?— Да, и довольно приличные, между прочим. Вмещающие тридцать и более людей. Они курсиру— Так это автобусы, их используют за неимением железных дорог! А это — признак отсталости. Вам лишь бы поспорить. Садитесь, Ширваншир.Я почувствовал ликование тридцати азиатов по взглядам, которыми они меня наградили. Профессор Санин угрюмо молчал. От него требовалось сделать из нас добропорядочных европейцев. Он вдруг обра— А был ли кто-нибудь из вас, к примеру, в БерПрофессору явно не везло в этот день — сектант Майков поднял руку и сообщил, что был в Берлине в детстве. Он отчетливо помнил затхлый запах жуткоМы, тридцать мусульман, возмутились. Сеид МуПрозвенел звонок. Профессор Санин с облегчениСорок учеников выбежали на улицу. Началась большая перемена, во время которой можно было предаться трем занятиям: выскочить в школьный двор и затеять драку с учениками соседней школы из-за того, что те носили золотистые кокарды на форДевочки прогуливались в саду, облаченные в скромные синие форменные платья и белые перед— Али хан, ты дурак. Слава богу, что мы в ЕвроЯ сдался. Спорное положение Баку действительпоцеловать мне руку, испугался и вырвал ее. Через десять минут мне показалось, что я оскорбил этого нищего. Я принялся его искать, чтобы исправить свою оплошность, но не нашел и побрел домой с неВсе это случилось пять лет назад.За эти годы произошло много событий. Прибыл новый директор гимназии, которому нравилось хваЯ, Али хан Ширваншир, трижды побывал в ДагеТеперь все подходило к концу, до выпускных экИз-за обилия паласов и ковров комната кажется темной. Здесь есть низкий диван, две небольшие скавысилась припавшая к земле Девичья башня, обросСлуга принес чай. Я пил его и думал об экзамековые перчатки, которые можно не снимать даже в будние дни. Мужчина должен носить форму, иначе русские начнут презирать его. А если русские станут меня презирать, Нино не выйдет за меня замуж. Но я должен жениться на Нино, даже если она христиТакой красивой и спокойной казалась жизнь с крыши нашего дома в Баку...Наш слуга Керим тронул меня за плечо: «Пора». Я поднялся. На горизонте за островом Наргин поуспевших в искусстве любви, не помогли ей. Ее даже свозили в Хамадан. Там, в пустыне, стоит высеченИ вот она едет в Баку, уповая на профессионализм западных докторов. Бедный дядя! Он был вынужден везти с собой и двух других, уже старых и нежеланОднако ко мне все это не имело никакого отноМаленький пароход причалил к пристани. Волосажиры заторопились на берег: русские, армяне, евреи так спешили, как будто боялись потерять лишнюю минуту. Дяди не было. Спешка от шайтана, поговаТолько после того как высадились все пассажиры, на палубе появился Лев Империи. На нем были плащ на шелковой подкладке, небольшая меховая шапочка и башмаки. Его густая борода и ногти были выкрашеНино стояла на бульваре и с улыбкой смотрела на меня. Дядя поглаживал бороду, спрашивал о ново— Ничего особенного, — сказал я, поскольку знал, что нужно начинать с несущественных вопронасмерть убил Ахундзаде из-за того, что АхундзаДядя в знак согласия кивал.— Еще какие новости? Русские обнаружили мноДядя очень удивился.— Аи, Аллах, Аллах, — произнес он и поджал губы...— Дома все в порядке, и через неделю, иншал- лах*, я покину обитель знаний.Я продолжал говорить, а старик внимательно слу— В город приехал знаменитый врач из России. Люди говорят, он действительно сведущ, читает прошлое и настоящее по лицу, может предсказывать будущее.Дядя ехал с закрытыми в тоскливом величии глаЕсли пожелает Аллах (араб.).ГЛАВА 2///////////^^Отец, дядя и я сидели, поджав по-турецки ноги, под навесом на плоской крыше, устланной мягдаже в ладонь, — мне пока не удается. Нино назыТрапеза закончилась. Мы ополоснули руки, и дядя произнес молитву. Затем остатки еды унесли и по— Тридцать лет я пользовался благосклонностью шахиншаха. Трижды его величество брал меня с сона банкет в царском дворце. Царица села рядом с ним. На блюдо его величества положили кусок цыпленка. Следуя этикету, его величество очень элегантно захваНекоторое время дядя сидел тихо, погруженный в мысли и воспоминания. Затем он глубоко вздохнул и продолжил:— Я лишь одного не могу понять в христианах. У них лучшее оружие, лучшие солдаты и самые лучшиезаводы, производящие все необходимое для подавлеДядя притих. Стемнело. Его тень казалась тенью старой худой птицы. Он выпрямился, по-старчески откашлялся и вдохновенно произнес:— Но даже при этом, хотя мы и поступаем, как велит Аллах, а европейцы не выполняют никаких боУ нас не было ответа. Уставший, дядя поднялся и поковылял вниз в свою комнату. Отец последовал за ним. Слуги унесли посуду. Я остался один на крыГород погрузился в темноту, которая походила на зверя в засаде, зверя, приготовившегося к прыжв другом, как ядро в орехе. За Старой стеной наНа протяжении столетий аллеи нашего города не раз окроплялись кровью. Пролитая кровь сделала нас сильнее и отважнее. Напротив нашего дома стоГрузин по происхождению и генерал царской армии князь Цицианишвили окружил наш город. Гасанкули хан объявил о капитуляции великому белому царю, открыв ворота и позволив войти князю Цицианиш- вили. Князь в сопровождении нескольких офицеров въехал верхом в город. На площади за воротами начаПо дороге из школы домой я часто захаживал в раздразнить высунутыми языками. Не потому, что русские судьи такие плохие или несправедливые. Напротив, они снисходительны и справедливы. Просто их манеИногда по ночам на аллеях снуют укутанные в плащ фигуры. Подобно молнии вонзается кинжал, слышится крик — и справедливость восстановлена. Кровная месть переходит из дома в дом. В темноте по аллеям иногда проносится мешок. Приглушенный стон, мягкий всплеск моря — и мешок исчезает. На следующий день человек сидит на полу своей комСтарый город полон секретов и тайн, глухих заГЛАВА 3///////////^^На форме выпускников воротник был вышит сереСвященник в тяжелом золоченом праздничном одеянии с надушенными длинными волосами и больсмотрел на стену. Там в широкой золотой раме висел портрет всемилостивейшего и всемогущего монарха и царя, в натуральную величину, подобно византийПока священник молился, мы предавались торже— Не меня благодари. Благодари Аллаха, котоПосле такой благой речи я, конечно же, не мог провалиться на экзамене.Богослужение подошло к концу. Стройным рядом мы последовали к столу экзаменаторов. Расположиввзгляды и нарядные, вышитые золотом униформы. Все выглядело торжественным и пугающим, хотя русские не любят заваливать мусульман на экзамене. Ибо у всех нас есть много друзей, а друзья наши — дюжие ребята с кинжалами и пистолетами. Учителя знают об этом и боятся диких бандитов так же, как учащиеся — преподавателей. Многие профессора считали свое назначение в Баку одним из божьих наказаний. Не так уж и редко учителя подвергались нападениям и избиениям в темных переулках. ВиноИтак, с письменными задачами по математике я справился. Счастливые, уже вдохнув свободу, мы прогуливались вдоль Николаевской улицы. На следуЗатем последовали устные экзамены. Здесь каждый отвечал за себя. Нужно было витиевато отвечать на простые вопросы. Первым шел экзамен по Божьему закону. Наш наставник мулла обычно тихо себе посиЕго либеральность компенсировалась отсутствино в этом случае рассчитывать на отличную оценку уже не приходилось. Я не хотел испытывать судькоторого Ирану удалось приобщиться к западной культуре и рынкам». Но мне было все равно — честь моего предка для меня была равнозначна разнице между «отлично» и «хорошо».Экзамены закончились. Директор произнес еще одну речь. Он с гордостью и подобающей моменту серьезностью объявил нас выпускниками, и мы, поКогда улеглись первые волнения, я пробрался к телефону. Вот уже две недели я не разговаривал с Нино. Согласно мудрому правилу отцов, мужчине, стоящему на жизненном перепутье, следует держать— Али, ты сдал экзамены? — раздался голос Нино.— Да, Нино.— Поздравляю, Али!— Когда и где мы можем встретиться, Нино?— В пять у бассейна в Губернаторском саду, Али.Продолжать дальше было невозможно. Родня, слу.. .Я поднялся наверх в большую комнату отца. Он восседал на диване. За ним расположился дядя. Оба пили чай. Слуги, стоявшие вдоль стены, уставились на меня. Экзамен еще не закончился. Ибо сейчас, когда я собирался вступить во взрослую жизнь, отец должен был официально и прилюдно раскрыть сыну всю мудрость жизни. Это было трогательно и вместе с тем немного старомодно:— Сынок, теперь, когда начинается твоя взрослая жизнь, я должен еще раз напомнить тебе об обязанКазалось, дядя и слуги находятся в торжественном трансе. Они так внимали словам отца, словно этобыли откровения. Затем отец поднялся, взял меня за руку и напряженно добавил:— И последнее. Прошу тебя — никогда не заниТут я мог поклясться с чистой совестью. Политика меня совсем не занимала. А Нино не представляла собой политической проблемы. Отец еще раз обнял меня. Теперь я стал совсем зрелым человеком.В половине пятого я спускался по крепостному пеЭто был большой пыльный сад со скудными пеный шар заходящего солнца. Около клуба находился бассейн — огромный круглый резервуар, выложенЯ уселся на скамейку. За замысловатой неразберинивают только с Девой Марией — символом чужого непонятного мира.Я опустил взгляд на асфальтовую дорожку Губер— Святой Георгий! Посмотрите на этого Ромео, уснувшего в ожидании своей Джульетты!Я вскочил. Рядом со мной стояла Нино в небесноНино села. Ее глаза блестели.— Значит, ты все-таки сдал экзамены? Я немного беспокоилась за тебя.Я положил руку ей на плечо.— Пришлось прилично поволноваться, но Аллах, как видишь, приходит на помощь своим смиренным рабам.Нино улыбнулась.— Через год тебе придется наставлять меня. Было бы здорово, если бы ты сидел под моей партой и шептал мне ответы по математике.Этот порядок завелся много лет тому назад, когпартой и подсказывать решения задач на уроке ма— Как поживает твой дядя со своим гаремом? — спросила Нино.Я помрачнел. Дела гарема обычно хранятся в се— Гарем дяди скоро возвращается домой. Как ни удивительно, западная медицина, по-видимому, помогла, хотя точных признаков нет. Пока ребенка ждет дядя, а не тетя Зейнаб.Нино по-детски нахмурила брови.— Все это отвратительно. Мои родители против этого. Держать гарем постыдно.Она говорила тоном школьницы, отвечающей урок. Я коснулся губами ее уха:— У меня никогда не будет гарема, Нино, никогда.— Но ты, наверное, заставишь жену носить ча— Может быть, поживем — увидим. Чадра — полезная штука. Она защищает от солнца, пыли и взглядов незнакомцев.Нино покраснела.— Ты всегда будешь азиатом, Али. Чем тебе ме— Женщина должна хотеть нравиться только своему мужу. Открытое лицо, голая спина, полуго. Вот для того, чтобы у мужчин не возникло такого желания, женщины и носят чадру.Нино изумленно посмотрела на меня.— По-твоему, семнадцатилетние девушки и девят— Мне недосуг о них думать.— Тогда и мы не будем говорить о них, — сурово ответила Нино, сжав губы.Я погладил ее волосы. Она запрокинула голову. Последний луч заходящего солнца отразился в ее глазах. Я склонился к ней... Ее губы нежно и без— На самом деле и мне следует носить чадру, — сказала она, — или выполнить твое желание.Она застенчиво улыбнулась. Теперь все было в по— Я обязательно приду на ваш выпускной ве— А что ты будешь делать летом, Нино?— Летом? Мы собираемся в Шушу и Карабах. Но не нужно заноситься. Это не означает, что и ты дол— Хорошо. Увидимся в Шуше этим летом.— Ты невыносим. И что я нашла в тебе?Дверь за ней закрылась.Я пошел домой. Евнух дяди с лицом высушенной ящерицы усмехнулся:— Грузинки — красивые женщины, хан. Но не стоит целовать их открыто в общественных садах, где ходит так много народу.Я ущипнул его за ухо. Евнух может быть наглым, сколько захочет. Он среднего пола: не мужчина и не женщина.Я отправился к отцу.— Ты обещал исполнить три моих желания. У меня назрело первое: это лето я хочу провести один в Карабахе.Отец пристально посмотрел на меня, затем, улыбГЛАВА 4///////////^^Зейнал-ага был простым крестьянином из припозор, совершив грех самоубийства. Теперь, седой, унылый и униженный, Зейнал-ага обитал в своем сорокакомнатном бакинском дворце. Единственный оставшийся сын, Ильяс-бек, учился с нами в одном классе, и выпускной вечер должен был состояться в доме Зейнала-ага — в большом зале с потолком из горного хрусталя.В восемь часов я поднимался по широкой мра— Салам алейкум, Ильяс-бек! — воскликнул я и коснулся правой рукой папахи. Мы пожали друг другу руки в старой традиционной манере: правой рукой я пожал ему правую руку, а его левая рука по— Сегодня ночью мы закроем лепрозорий, — прошептал мне Ильяс-бек. Я радостно закивал гоЛепрозорий был выдумкой и секретом нашего класса. Русские преподаватели не имели ни малейпроказой сбежали из лепрозория и теперь разгуливаЯ направился в уже переполненный зал. В углу в окружении преподавателей сидел наш директор с подобающей случаю торжественной и помпезной маской на лице. Я подошел к нему и уважительно по— Добрый вечер, господин директор, — скромно произнес я.— Добрый вечер, Ширваншир. Ты пришел в себя после экзаменов?— Да, господин директор. Но потом я пережил сильное потрясение.— Что произошло?— Ну, в связи с лепрозорием. Мой кузен Сулей— А что же случилось с лепрозорием?— Разве вы не знаете? Прокаженные вчера соНа лбу директора выступили капельки пота. Он, наверное, думал о том, что наступил момент попро— Какая ужасная страна, какой ужасный наКласс окружил директора и, ухмыляясь, слушал его лекцию о пользе порядка. С лепрозорием былопокончено. Нашим последователям придется разра— А знает ли господин директор о том, что сын Мухаммеда Гейдара уже учится во втором классе в нашей школе? — невинно спросил я.— Что-о-о? — Глаза директора полезли на лоб.Мухаммед Гейдар был проклятьем школы. Он оставался в каждом классе по три года. В шестнад— Папа, если ты сейчас же не дашь мне пять коЖестоко опозоренный Мухаммед Гейдар надрал наглецу уши и попросил нас рассказать директору при первом же удобном случае о своем отцовстве.— Вы хотите сказать, что у ученика шестого клас— Да, он просит у вас прощения и хочет, чтобы его сын стал таким же образованным, как он сам. Очень трогательно видеть, как распространяется тяга к западному образованию.Директор покраснел. Он молча задавался вопропришел ни к какому решению. Таким образом, отцу и сыну было разрешено осаждать и дальше этот баОткрылась маленькая дверь. Десятилетний маль— Твой стан подобен персидскому кинжалу,Уста твои словно пылающий рубин.Будь я турецким султаном,стала бы ты суженой моей.В косы твои вплетал бы я жемчуг,Целовал бы пятки твои,В чаше золотой преподнес бы сердце свое.Певец умолк, но песню подхватил громкий и рез— Но каждую ночьТы как мышь крадешьсяЧерез двор в соседний дом.Бубен безумствовал. Кяманча рыдала. И уже тре— Он шакал, он неверный!О горе, о несчастье, о позор!На минуту повисла тишина. Затем через три- четыре такта мягко и романтически нежно запел четвертый:— Три дня я точил свой кинжал,На четвертый заколол врага, Искромсав его.Я переброшу тебя, моя любимая, через седло, Повяжу лицо свое платком войныИ умчусь с тобой в горы.Рядом со мной стояли директор школы и препо— Какая ужасная музыка, — мягко произнес ди— Нет, наверное, так же, как и в музыке.Я уже хотел на цыпочках уйти от них, но почувклассников — щебетали по углам. Среди них было много русских девочек с русыми косами, серыми или голубыми глазами и напудренными сердцами. Они говорили либо только с русскими, либо с армянами или грузинами. При приближении же мусульман они стеснялись, хихикали и, ответив скороговоркой, отвоНаконец-то с лестницы послышался ее голос!— Добрый вечер, Ильяс-бек. Я немного опоздала, но не по своей вине.Я смутился. Нино была одета не в вечернее пла— Али хан, не сердись. Пока завяжешь все тесем— Первый танец мой! — выкрикнул Ильяс-бек.Нино взглянула на меня, и я кивнул в знак сосил Ильяс-бек у музыкантов. Раздалась дикая музыка. Ильяс-бек выпрыгнул в центр зала, вытащил свою саблю, и ноги его понеслись в бешеном ритме танца кавказских горцев. В руках его сверкал клинок. Нино подплыла к нему. Ноги ее казались игрушечными. Начался «Танец Шамиля». Мы хлопали в такт музыке. Нино исполняла партию невесты, которую предстоКстати, я упомянул, что перед танцем мы с Ильяс- беком обменялись саблями? Так что платок Нино пригвоздила моя сабля. Всегда лучше подстраховатьГЛАВА 5/////////////^^^^Охан, когда наши славные предки впервые ступили в эту страну, где они собирались добыть себе великое и наводящее ужас имя, они закричали: «Гара Бах!» — «Смотрите — там лежит снег!». Но, подойдя к горам и увидев густой лес, они закричали: «Карабах!» — «Черный сад!». С тех пор этот край стал называться Карабах. Ибо, да будет вам известно, хан, наш край очень древний и знаменитый.Старик Мустафа, у которого в Шуше я снимал комнаты, почтенно умолк. Затем он выпил малень— В наших горах, как известно, обитают злове* Ага — в некоторых странах Востока форма обращеЯ действительно удивился тому, как искусно лга— Не завирайся, — предупредил я его. — ХристиТолстяк обиделся и упрекнул меня:— Вы, несомненно, образованный человек. Но позвольте мне, старику, напомнить вам, что христиЧерез пять минут тот же старик, не моргнув и глазом, поведал мне, что французский генерал Мюрат — армянин по происхождению и родился в Шуше. Ребенком его забрали во Францию, чтобы и там прославить Карабах. Даже по дороге в Шушу фаэтонщик показал на каменный мостик, по которо— Мост был построен Александром Великим, когНа перилах большими цифрами было выбито «1897». Я показал это фаэтонщику, но тот лишь мах— Аи, ага, русские выбили эти цифры позднее из- за зависти к нашей славе!Шуша — удивительный край. Он раскинулся на высоте пяти тысяч метров в горах, окружен лесами и родниками. Здесь в полном согласии живут армяЯ и мой гочу доковыляли до Шуши за семь часов. Гочу — вооруженная прислуга по профессии и разЯ жил в Шуше уже пять дней. Пять дней в ожичто самые богатые, отважные и вообще выдающиеся люди являются выходцами из Шуши. Я смотрел на городские сады, считал минареты и церковные колоДо могилы святого можно добраться из Шуши за час. Весь город совершает туда ежегодное паломниго животного. Такую вот историю мне рассказали. И когда я попытался было выразить свои сомнения насчет прыжка, последовал возмущенный ответ:— Так конь-то был карабахским, ага!И тут же поведали очередную легенду о карабах— Город утопал в красотах... Но самым лучшим в этом городе был карабахский скакун, знаменитый конь, за которого персидский шах Ага Мухаммед предлагал весь свой гарем.А знали ли вообще мои друзья, что Ага Мухаммед был импотентом?— Этот скакун, — продолжали они, — был почПосле всех этих историй мне стало интересно уви— Легче попасть в султанский гарем, чем проникСловом, мне пришлось довольствоваться их росСейчас я сидел на веранде в Шуше, слушая бол— О хан, — вдруг начал Мустафа, — ваши предки воевали, а вы просидели в обители знаний и сталиобразованным человеком. Получается, что вы зна— И что же? Все эти поэты родом из Карабаха? — прервал его я.— Нет, мой благородный господин, я просто хочу сказать, что наши поэты лучше, хотя и отказываются заключать слова свои в мертвые буквы. Они слиш— О каких поэтах ты говоришь? Не об ашугах ли?— Ну да, об ашугах, — авторитетно заявил стаМестными поэтами славится почти каждое каС первого взгляда было понятно, что жители этоармянами и мусульманами, съехавшимися со всей страны послушать ашугов. Энергичная толпа собра— От твоей одежды воняет навозом, лицо твое похоже на свиное рыло! Таланта меньше, чем волос на животе девственницы! Ты за гроши сочинил бы поэму о своем собственном позоре!Второй вторил ему зловещим лаем:— Ты одет как сводник, а голос у тебя, как у евнуОни продолжали с жаром ругаться. Публика аплоПоэты подняли глаза к небу и запели. Песнь их была о жестоком Ага Мухаммед-шахе, который пое