j
Название книги | Обломов (замена картинки) /м/ |
Автор | Гончаров |
Год публикации | 2022 |
Издательство | АСТ |
Раздел каталога | Историческая и приключенческая литература (ID = 163) |
Серия книги | мЭксклюзив: Русская классика |
ISBN | 978-5-17-151426-6 |
EAN13 | 9785171514266 |
Артикул | P_9785171514266 |
Количество страниц | 640 |
Тип переплета | мяг. |
Формат | - |
Вес, г | 1760 |
Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
И.А. ГОНЧАРОВОБЛОМОВИЗДАТЕЛЬСТВО АСТ МОСКВАУДК 821.161.1-31ББК 84(2Рос=Рус)1-44Г65Серия «Эксклюзив: Русская классика»Серийное оформление А. Фереза, Е. ФерезГончаров, Иван Александрович.Г65 Обломов : [роман] / Иван Александрович Гонча1М?\ 978-5-17-151426-6«Обломов» — история неудавшейся карьеры, несбыв- шейся любви, упущенных возможностей, но при этом, как ни странно, история жизни вполне счастливого, по собстТакой парадоксальный тип личности в лице Ильи ОбЧто такое «обломовщина»? Ничегонеделание, каждоРоман Гончарова «Обломов» многих читателей побуУДК 821.161.1-31ББК 84(2Рос=Рус)1-44!8В\ 978-5-17-151426-6© ООО «Издательство АСТ», 2022ЧАСТЬ ПЕРВАЯIВ Гороховой улице, в одном из больших домов, наЭто был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровИногда взгляд его помрачался выражением будто усталости или скуки; но ни усталость, ни скука не могли ни на минуту согнать с лица мягкость, которая была господствующим и основным выражением не лица только, а всей души, а душа так открыто и ясно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении гоЦвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличныйили казался таким, может быть, потому, что ОблоДвижения его, когда он был даже встревожен, сдерКак шел домашний костюм Обломова к покойным чертам лица его и к изнеженному телу! На нем был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намека на Европу, без кистей, без бархата, без талии, весьма поместительный, так что и Обломов мог дважды завернуться в него. Рукава, по неизменной азиатХалат имел в глазах Обломова тьму неоцененных достоинств: он мягок, гибок; тело не чувствует его на себе; он, как послушный раб, покоряется самомалейОбломов всегда ходил дома без галстука и без жиЛежанье у Ильи Ильича не было ни необходимоКомната, где лежал Илья Ильич, с первого взгляда казалась прекрасно убранною. Там стояло бюро красНо опытный глаз человека с чистым вкусом одним беглым взглядом на все, что тут было, прочел бы только желание кое-как соблюсти с1ссогит* неизбежных приТочно тот же характер носили на себе и картины, и вазы, и мелочи.Сам хозяин, однако, смотрел на убранство своего кабинета так холодно и рассеянно, как будто спраши* видимость (лат.).вал глазами: «Кто сюда натащил и наставил все это?» От такого холодного воззрения Обломова на свою собПо стенам, около картин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижаЕсли б не эта тарелка, да не прислоненная к поИлья Ильич проснулся, против обыкновения, очень рано, часов в восемь. Он чем-то сильно озабоДело в том, что Обломов накануне получил из деЛегко ли? предстояло думать о средствах к приняПо этому плану предполагалось ввести разные новые экономические, полицейские и другие меры. Но план был еще далеко не весь обдуман, а неприятОн, как только проснулся, тотчас же вознамерился встать, умыться и, напившись чаю, подумать хороС полчаса он все лежал, мучась этим намерением, но потом рассудил, что успеет еще сделать это и после чаю, а чай можно пить, по обыкновению, в постели, тем более что ничто не мешает думать и лежа.Так и сделал. После чаю он уже приподнялся с своПробило половина десятого, Илья Ильич встрепе— Что ж это я в самом деле? — сказал он вслух с до— Захар! — закричал он.В комнате, которая отделялась только небольшим коридором от кабинета Ильи Ильича, послышалось сначала точно ворчанье цепной собаки, потом стук спрыгнувших откуда-то ног. Это Захар спрыгнул с леВ комнату вошел пожилой человек в сером сюрЗахар не старался изменить не только данного ему Богом образа, но и своего костюма, в котором ходил в деревне. Платье ему шилось по вывезенному им из деревни образцу. Серый сюртук и жилет нравились ему и потому, что в этой полуформенной одежде он видел слабое воспоминание ливреи, которую он носил неБолее ничто не напоминало старику барского шитук: в нем да еще в кое-каких признаках, сохранивБез этих капризов он как-то не чувствовал над собой барина; без них ничто не воскрешало молодости его, деревни, которую они покинули давно, и предаДом Обломовых был когда-то богат и знаменит в своей стороне, но потом, Бог знает отчего, все беВот отчего Захар так любил свой серый сюртук. Может быть, и бакенбардами своими он дорожил поИлья Ильич, погруженный в задумчивость, долго не замечал Захара. Захар стоял перед ним молча. На— Что ты? — спросил Илья Ильич.— Ведь вы звали?— Звал? Зачем же это я звал — не помню! — отвеЗахар ушел, а Илья Ильич продолжал лежать и дуПрошло с четверть часа.— Ну, полно лежать! — сказал он, — надо же встать... А впрочем, дай-ка я прочту еще раз со вниманием письмо старосты, а потом уж и встану. — Захар!Опять тот же прыжок и ворчанье сильнее. Захар вошел, а Обломов опять погрузился в задумчивость. Захар стоял минуты две, неблагосклонно, немного стороной посматривая на барина, и наконец пошел к дверям.— Куда же ты? — вдруг спросил Обломов.— Вы ничего не говорите, так что ж тут стоять-то даром? — захрипел Захар, за неимением другого гоОн стоял вполуоборот среди комнаты и глядел все стороной на Обломова.— А у тебя разве ноги отсохли, что ты не можешь постоять? Ты видишь, я озабочен — так и подожди! Не належался еще там? Сыщи письмо, что я вчера от ста— Какое письмо? Я никакого письма не видал, — сказал Захар.— Ты же от почтальона принял его: грязное такое!— Куда ж вы его положили — почем мне знать? — говорил Захар, похлопывая рукой по бумагам и по раз— Ты никогда ничего не знаешь. Там, в корзине, посмотри! Или не завалилось ли за диван? Вот спин- ка-то у дивана до сих пор не починена; что б тебе при— Я не ломал, — отвечал Захар, — она сама изломаИлья Ильич не счел за нужное доказывать противное. — Нашел, что ли? — спросил он только.— Вот какие-то письма.— Не те.— Ну так нет больше, — говорил Захар.— Ну хорошо, поди! — с нетерпением сказал Илья Ильич, — я встану, сам найду.Захар пошел к себе, но только он уперся было ру— Ах ты, Господи! — ворчал Захар, отправляясь опять в кабинет. — Что это за мученье! Хоть бы смерть скорее пришла!— Чего вам? — сказал он, придерживаясь одной рукой за дверь кабинета и глядя на Обломова, в знак неблаговоления, до того стороной, что ему приходи— Носовой платок, скорей! Сам бы ты мог догаЗахар не обнаружил никакого особенного неу— А кто его знает, где платок? — ворчал он, обходя во— Все теряете! — заметил он, отворяя дверь в го— Куда? Здесь ищи! Я с третьего дня там не был. Да скорее же! — говорил Илья Ильич.— Где платок? Нету платка! — говорил Захар, разИ, не дожидаясь ответа, Захар пошел было вон. Об— Какая у тебя чистота везде: пыли-то, грязи-то, Боже мой! Вон, вон, погляди-ка в углах-то — ничего не делаешь!— Уж коли я ничего не делаю... — заговорил Захар обиженным голосом, — стараюсь, жизни не жалею! И пыль-то стираю, и мету-то почти каждый день.Он указал на середину пола и на стол, на котором Обломов обедал.— Вон, вон, — говорил он, — все подметено, при— А это что? — прервал Илья Ильич, указывая на стены и на потолок. — А это? А это? — Он указал и на брошенное со вчерашнего дня полотенце, и на забы— Ну, это, пожалуй, уберу, — сказал Захар снисхо— Только это! А пыль по стенам, а паутина?.. — го— Это я к Святой неделе убираю: тогда образа чищу и паутину снимаю.— А книги, картины обмести?..— Книги и картины перед Рождеством: тогда с Анисьей все шкапы переберем. А теперь когда ста— Я иногда в театр хожу да в гости: вот бы.— Что за уборка ночью!Обломов с упреком поглядел на него, покачал гоподумал: «Врешь! ты только мастер говорить мудреные да жалкие слова, а до пыли и до паутины тебе и дела нет».— Понимаешь ли ты, — сказал Илья Ильич, — что от пыли заводится моль? Я иногда даже вижу клопа на стене!— У меня и блохи есть! — равнодушно отозвался Захар.— Разве это хорошо? Ведь это гадость! — заметил Обломов.Захар усмехнулся во все лицо, так что усмешка ох— Чем же я виноват, что клопы на свете есть? — ска— Это от нечистоты, — перебил Обломов. — Что ты все врешь!— И нечистоту не я выдумал.— У тебя вот там мыши бегают по ночам — я слышу.— И мышей не я выдумал. Этой твари, что мышей, что кошек, что клопов, везде много.— Как же у других не бывает ни моли, ни клопов?На лице Захара выразилась недоверчивость, или, лучше сказать, покойная уверенность, что этого не бывает.— У меня всего много, — сказал он упрямо, — за всяким клопом не усмотришь, в щелку к нему не влеА сам, кажется, думал: «Да и что за спанье без клопа?»— Ты мети, выбирай сор из углов — и не будет ни— Уберешь, а завтра опять наберется, — говорил Захар.— Не наберется, — перебил барин, — не должно.— Наберется — я знаю, — твердил слуга.— А наберется, так опять вымети.— Как это? Всякий день перебирай все углы? — спросил Захар. — Да что ж это за жизнь? Лучше Бог по душу пошли!— Отчего ж у других чисто? — возразил Обломов. — Посмотри напротив, у настройщика: любо взглянуть, а всего одна девка...— А где немцы сору возьмут, — вдруг возразил Захар. — Вы поглядите-ка, как они живут! Вся семья целую неделю кость гложет. Сюртук с плеч отца переЗахар даже сквозь зубы плюнул, рассуждая о таком скаредном житье.— Нечего разговаривать! — возразил Илья Ильич, — ты лучше убирай.— Иной раз и убрал бы, да вы же сами не даете, — сказал Захар.— Пошел свое! Все, видишь, я мешаю.— Конечно, вы; все дома сидите: как при вас ста— Вот еще выдумал что — уйти! Поди-ка ты лучше к себе.— Да право! — настаивал Захар. — Вот хоть бы сегодня ушли, мы бы с Анисьей и убрали все. И то не управимся вдвоем-то: надо еще баб нанять, пере— Э! какие затеи — баб! Ступай себе, — говорил Илья Ильич.Он уж был не рад, что вызвал Захара на этот разгоОбломову и хотелось бы, чтоб было чисто, да он бы желал, чтоб это сделалось как-нибудь так, незаметно, само собой; а Захар всегда заводил тяжбу, лишь только начинали требовать от него сметания пыли, мытья полов и т. п. Он в таком случае станет доказывать необЗахар ушел, а Обломов погрузился в размышления. Чрез несколько минут пробило еще полчаса.— Что это? — почти с ужасом сказал Илья Ильич. — Одиннадцать часов скоро, а я еще не встал, не умылся до сих пор? Захар, Захар!— Ах ты, Боже мой! Ну! — послышалось из перед— Умыться готово? — спросил Обломов.— Готово давно! — отвечал Захар, — чего вы не встаете?— Что ж ты не скажешь, что готово? Я бы уж и встал давно. Поди же, я сейчас иду вслед за тобою. Мне надо заниматься, я сяду писать.Захар ушел, но чрез минуту воротился с исписан— Вот, коли будете писать, так уж кстати извольте и счеты поверить: надо деньги заплатить.— Какие счеты? Какие деньги? — с неудоволь— От мясника, от зеленщика, от прачки, от хлеб— Только о деньгах и забота! — ворчал Илья Ильич. — А ты что понемногу не подаешь счеты, а все вдруг?— Вы же ведь все прогоняли меня: завтра да завтра...