В московском ополчении. (Розов)Купить книгу, доставка почтой, скачать бесплатно, читать онлайн, низкие цены со скидкой, ISBN 978-5-907255-92-0

Аннотация к книге "В московском ополчении"
автор Розов

Книга из серии 'На войне как на войне' 'Виктор Сергеевич Розов — известнейший советский писатель и драматург, автор более 20 пьес и киносценариев, в том числе сценария одного из лучших фильмов о Великой Отечественной войне — \"Летят журавли\".
\rВ июле 1941 года Виктор Розов добровольцем вступил в 8-ю дивизию народного ополчения Краснопресненского района г. Москвы. Эта дивизия сражалась с немцами на подступах к Москве, на знаменитом Бородинском поле. В своей книге В.С. Розов рассказывает об этих боях, а также о других событиях военного периода. Его мемуары — правдивый рассказ о добровольцах-ополченцах, наспех обученных и плохо вооруженных, попавших в невероятно тяжелые условия на фронте, будто \"нырнувших в ледяную купель\", по словам Розова. Многие из них погибли, ценой своей жизни спасая Москву.'

Читать онлайн выдержки из книги "В московском ополчении"
(Автор Розов)

К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.

До книги"В московском ополчении"
Вы также смотрели...

Другие книги серии "На войне как на войне"

Другие книги раздела "Изобразительное и декоративно-прикладное искусство"

Читать онлайн выдержки из книги "В московском ополчении" (Автор Розов)

УДК 821.161.1-94

ББК 84(2Рос=Рус)6-44

Р65

Розов, Виктор Сергеевич.

Р65 В московском ополчении / Виктор Розов. — Москва : Родина, 2020. — 240 с.

ISBN 978-5-907255-92-0

Виктор Сергеевич Розов — известнейший советский писатель и драматург, автор более 20 пьес и киносценариев, в том числе сценария одного из лучших фильмов о Великой Отечественной войне — «Летят журавли».

В июле 1941 года Виктор Розов добровольцем вступил в 8-ю диви

УДК 821.161.1-94

ББК 84(2Рос=Рус)6-44

ISBN 978-5-907255-92-0

© Розов В.С., правообладатели, 2020

© ООО «Издательство Родина», 2020

СОДЕРЖАНИЕ

Часть 1. Прикосновение к войне

Вместо предисловия

Белоснежная фея

Госпиталь

В московском ополчении

Начало

Решение

На Бородинском поле

Дикая утка

Глупость

Приговоренный

После боя

Белая булка и музыка

Кусочек сахара

Судьба

Часть 2. Перед войной и после войны

Перед войной

Страх

Глазами ребенка

Друзья юности

Ложь

Приюты

3 марта 1935 года

Зачмон

После войны

Перемена курса

Год в Алма-Ате

ЦДКЖ

Два события

Часть 3. Встречи

Василий Качалов

Наталья Сац

Алексей Дикий

Екатерина Фурцева

Марк Шагал

Борис Бабочкин

Анатолий Эфрос

Олег Ефремов

Вместо послесловия. «Летят журавли»

Часть 1. Прикосновение К войне

Вместо предисловия

Я счастливый человек. Я родился в воскресенье, в престольный праздник города Ярославля — Толгин день. Толга — местечко на левом берегу Волги, выше Ярослав

Мне повезло уже с самого начала — родиться в празд

В детстве лет до трех я все время умирал от разных болезней. Совсем умирал, каждый день. Однажды мама принесла меня к врачу, а он, увидев меня, сказал: «Зачем вы несли ко мне ребенка, идите домой, он у вас по дороге умрет». Но меня донесли до дома живым. И я продолжал умирать. Каждый день. К мысли, что я умру, так привыкли, что, кроме маминой сестры тети Лизы, никто и не верил в мое выздоровление. А я выжил. И, как отец Лоренцо в «Ро

В 1918 году в Ярославле вспыхнул белогвардейский мятеж, организованный Савинковым.

Город горел сильно. Сгорел и наш дом, то есть дом, в котором мы жили, сгорел со всем скарбом. У мамы, папы,

брата Бориса и меня осталось только то, в чем мы были, когда прятались в подвале от артиллерийского огня. (Если кто либо заинтересуется, почему отец не воевал, а был с нами в подвале, отвечу: он только что вернулся с войны, и одна рука у него была рассечена саблей.) Родителям вме

Опять таки я остался жив! Опять удача!

Попали мы на житье в маленький городок Ветлугу. Де

В Ветлуге нас застал знаменитый голод времен Граж

И я не умер в тот год.

Когда в Костроме я учился в восьмом или седьмом классе, отправлялся от кружка безбожников в деревню объяснять крестьянам, что Бога нет. Это было не нахаль

Уже началась коллективизация. Я тогда ровно ничего не смыслил в этих делах. Прочту лекцию о Пасхе, а потом меня запирают до утра в амбаре на большой замок, чтоб не убили.

И не убили. И волки по дороге не съели. А я их видел. Страшно. Очень страшно. Могли съесть. Чего им стоит — мальчишку! Я сжимал в руке перочинный нож. А что им перочинный нож — у них зубы-то какие!..

Белоснежная фея

Да, я, пожалуй, должен прерваться и сказать, сколько мне лет сейчас, когда я пишу эту книгу.

По паспорту мне восемьдесят шесть лет, но ведь это неправда. Впрочем, астрономически так и будет — во

Да, да, жизнь должна измеряться не календарными листочками, а суммой впечатлений, полученных челове

Ну, во-первых, все, кто пережил минувшую войну, со

ся целым громадным периодом в нашей жизни, минимум десятилетием, а то и больше. Недаром о ней до сих пор много и говорят и пишут. Возьмите любые четыре нор

Военным пребывание на фронте зачислялось в по

Нет, ни метр, ни килограмм, ни кулон к измерению че

Родился я в 1913 году. А в 1914 году, как известно, на

А с 1918 по 1922 год — Гражданская война с разрухой, холодом и голодом. Я уже писал, что кору ели. Колбаса-то не всегда. Правда, из какой-то фантастической муки пек

били, делали начинку. Неплохо. А потом — знаменитый Ярославский мятеж. Видимо, потрясение от него всели

1929-1935 годы — коллективизация. Даже хлеб не везде был. А я уже подросток и юноша. Мне много надо было хлеба, а где взять? Щи из воблы — не так уж кало

***

Потом Отечественная. И тут сверх нормы я сделаю себе персональную надбавку — тяжелое ранение и год госпиталя положу за четыре года. Стоит, товарищи, чест

Ну, представьте себе: меня, тяжело раненного, шесть суток везли с фронта до госпиталя во Владимире, а кровь все текла и текла, и шесть суток я не спал, даже не закры

Госпиталь во Владимире помещался в старой церк

и рук были колени и локти, остальное — трубочки костей. Только разбитая нога вздувалась лилово-синей громадой от газовой гангрены, которая подползала уже к животу. Закрыли меня простыней с головой.

Помню, сестра с железным передним зубом осторож

На операционном столе я был в руках крепкой седею

Так и тут мне было не то что все равно, но был ка

«Считайте!» Я сделал усилие, прижал маску к лицу руками и быстро засчитал: «Раз, два, три...». На счете «шесть» все поплыло. Последнее, что я услышал, — тот же властный женский голос: «Скальпёль!» — с ударением на

звуке «ё». А затем наступило сладкое блаженство. Больше всего на свете мне хотелось спать, и я наконец-то уснул.

Проснулся я в палате коек на четырнадцать, покры

Я успел все это разглядеть, прежде чем бросил любо

— Решили подождать ампутировать, может быть, уда

— Как вас зовут? — спросил я.

— Мария Ивановна.

— А фамилия?

— Козлова.

Какое дивное совпадение! Мария Ивановна — моя учительница в театральном училище, знаменитая бли

Вот так, друзья, устроен человек. А я, ей-богу, по нату

— Что вы хотите? — спросила доктор с дважды род

— Пить.

Белоснежная фея обрадовалась, быстро налила мне из графина, который стоял у постели на тумбочке, воды, по

— Хороший признак. А есть хотите?

— Хочу.

Мария Ивановна чуть не засмеялась. Глаза ее за

— Что бы вы хотели съесть?

Что может хотеть полумертвый солдат, давно вообще ничего не евший? Я полусерьезно сказал:

— Хочу пирожков с мясом... и компота.

Тогда это звучало примерно так, как если бы я вот се

Марию Ивановну порадовал мой пробудившийся ап

Проснулся я, наверно, часов через четырнадцать в светлой, солнечной палате. У койки в белоснежном хала

из миллионов солдат — для измученного ночными дежур

***

А теперь маленькое лирико-мистическое отступле

В 1946 году, когда я жил в келье бывшего Зачатьевско

Письмо оказалось от доктора Марии Ивановны Коз

И вот здесь началась мистика. Когда я прочел пись

глубокая ночь, покуривающий самокрутку раненый, ми

Я быстро вышел в коридор, чтобы рассеять странное чувство. Я шагал по нашему длинному монастырскому ко

Госпиталь

.Из вас не вылезали черви? Не глисты, а белые не

Как мне были омерзительны эти белые твари! Я почти кричал. Я думал, что начинаю заживо разлагаться, и это мо

А когда у другого раненого они объявились, и парень стал благим матом кричать на всю палату, кричать и при

рявкнул на него: «Не ври! Противно, но не больно. У меня два раза это было. Не больно, не ври». Что значит личный опыт, великое дело! И, представьте себе, паренек умолк. Устыдился. Он, видимо, понял, что ему не больно, а толь

Госпиталь. Чего только я там не видел, чего только не испытал! Нет, не только мук и страхов. Сколько там было хорошего, радостного, необыкновенного! Даже в палате смертников, где я пролежал целый месяц.

Скверная палата, темная, тесная, сырая, да и окна вы

Каждый день два-три покойника, но кровати не пус

Но я же хотел написать о радостном. Впрочем, и этот мальчик — радость. Я слышал его святой голос.

В этой палате, в этом сером предсмертии, я просил книгу и, установив ее на грудь перед глазами, читал вслух «Пиковую даму», «Дубровского». И, представьте себе, те, кто был в сознании, слушали. Слушали внимательно, серь

езно. Там, где есть хотя бы последнее дыхание жизни, она шевелится.

Потом меня перевели в палату выздоравливающих. Я не умер! Хотя, как я узнал позднее, по дежурству пере

А вот когда меня перевели в палату выздоравливаю

Я лежал на спине. Лежал долго, полгода. За моей го

Замечу здесь, пока не забыл, что, когда я примерно че

Выздоравливающий! Нет, не после гриппа или воспа