Все отзывы (рецензии) на книгу

Белый пудель. - Издание 2-е Куприн А.

Аннотация к книге "Белый пудель. - Издание 2-е" (Авт. Куприн А.)

Александр Иванович Куприн (1870–1938) — выдающийся русский писатель-реалист. Родился в небольшом уездном городе Наровчате (ныне Пензенская область) в семье потомственных дворян. Отец будущего писателя умер в 1871 году, через год после рождения сына. Для семьи наступили трудные времена, и мать была вынуждена отдать мальчика в сиротский пансион. В 1880 году Куприн поступил во Вторую Московскую военную гимназию, в 1887 году — в Александровское военное училище. В 1890–1894 гг. Александр Иванович в чине подпоручика служил в 46-м Днепровском полку в Подольской губернии. В 1894 году вышел в отставку и переехал в Киев. Гражданской специальности у него не было, и, прежде чем взяться за перо, он поменял множество профессий. А.И. Куприн был любознательным человеком, ему было интересно попробовать себя в разных ролях. Сам он в шутку говорил друзьям, что «хотел бы на несколько дней сделаться лошадью, растением или рыбою». Первое произведение А.И. Куприна — рассказ «Последний дебют» — было опубликов

Читать книгу онлайн...

В целях ознакомления представлены отдельные главы и разделы издания, которые Вы можете прочитать онлайн прямо на нашем сайте, а также скачать и распечатать PDF-файл.

---

Другие книги автора Куприн А.

---

Другие книги серии "Школьная программа по чтению"

---

Другие книги раздела "Российская художественная литература для детей и юношества"

Читать онлайн выдержки из книги "Белый пудель. - Издание 2-е" (Авт. Куприн А.)

Серия

«Школьная программа по чтению»

Александр Куприн

Белый пудель

Издание 2-е

Ростов-на-Дону «Феникс» 2021

УДК 821.161.1-1

ББК 84(2Рос=Рус)1

КТК610

К92

Куприн, Александр.

К92 Белый пудель / Александр Куприн. — Изд. 2-е. — Ростов н/Д: Феникс, 2021. — 94 с. — (Школьная программа по чтению).

ISBN 978-5-222-34113-1

УДК 821.161.1-1

ББК 84(2Рос=Рус)1

© Оформление: Феникс, 2020

ISBN 978-5-222-34113-1 © Иллюстрация: Екатерина Буслаева, 2018

I

зкими горными тропинками, от одного дачного посёлка до другого, пробиралась вдоль южного берега Крыма маленькая бродячая труппа. Впереди обыкновенно бежал, свесив

набок

длинный розовый язык, пудель Арто, острижен

ный наподобие льва. У перекрёст

ков он останавливался и, махая

хвостом, вопросительно оглядывался назад.

По каким-то ему одному известным признакам он всегда безошибочно узнавал дорогу и, весело болтая мохнатыми ушами, кидался галопом вперёд. За собакой шёл двенадцатилетний мальчик Сергей, который держал под левым локтем свёрнутый ковёр

для акробатических упражнений, а в правой нёс тесную и грязную клетку со щеглом, обученным вытаскивать из ящика разноцветные бумажки с предсказаниями на будущую жизнь. Наконец сзади плёлся старший член труппы — дедушка Мартын Лодыжкин, с шарманкой на скрюченной спине.

Шарманка была старинная, страдавшая хрипотой, кашлем и перенёсшая на своём веку не один десяток починок. Играла она две вещи:унылый немецкий вальс

Лаунера и галоп из «Путешествия в Китай» — обе бывшие в моде лет тридцать-сорок тому назад, но теперь всеми позабытые. Кроме того, были в шарманке две предательские трубы. У одной — дискантовой — пропал голос; она совсем не играла, и поэтому, когда до неё доходила очередь, то вся музыка начинала как бы заикаться, прихрамывать

и спотыкаться. У другой трубы, издававшей низкий звук, не сразу закрывался клапан: раз загудев, она тянула одну и ту же басовую ноту, заглушая и сбивая все другие звуки, до тех пор пока ей вдруг не приходило желание замолчать. Дедушка сам сознавал эти недостатки своей машины и иногда замечал шутливо, но с оттенком тайной грусти:

— Что поделаешь?.. Древний орган... простудный... Заиграешь — дачники обижаются: «Фу, говорят, гадость какая!» А ведь пьесы были очень хорошие, модные, но только нынешние господа нашей музыки совсем не обожают. Им сейчас «Гейшу» подавай, «Под двуглавым орлом», из «Продавца птиц» — вальс. Опять- таки трубы эти... Носил я орган к мастеру — и чинить не берётся. «Надо, говорит, новые трубы

ставить, а лучше всего, говорит, продай ты свою кислую дребедень в музей... вроде как какой-нибудь памятник...» Ну, да уж ладно! Кормила она нас с тобой, Сергей, до сих пор, бог даст и ещё по

кормит.

Дедушка Мартын Лодыжкин любил свою шарманку так, как можно любить только живое, близ

кое, пожалуй, даже родственное существо. Свыкнувшись с ней за

многие годы тяжёлой

бродячей

жизни, он стал наконец видеть в ней что-то одухотворённое, почти сознательное. Случалось иногда,

что ночью, во время ночлега, где-нибудь на грязном постоялом дворе, шарманка, стоявшая на

полу, рядом с дедушкиным изголовьем, вдруг издавала слабый звук, печальный, одинокий и дрожащий: точно старческий вздох. Тогда Лодыжкин тихо гладил её

по резному боку и шептал ласково:

— Что, брат? Жалуешься?.. А ты терпи...

Столько же, сколько шарманку, может быть, даже немного больше, он любил своих младших спутников в вечных скитаниях: пуделя Арто и маленького Сергея. Мальчика он взял пять лет тому назад «напрокат» у забулдыги, вдового сапожника, обязавшись за это уплачивать по два рубля в месяц. Но сапожник вскоре умер, и Сергей остался навеки связанным с дедушкой и душою, и мелкими житейскими интересами.

Тропинка шла вдоль высокого прибрежного обрыва, извиваясь в тени столетних маслин. Море

иногда мелькало между деревья

ми, и тогда казалось, что, уходя

вдаль, оно в то же время подымается вверх спокойной могучей стеной, и цвет его был ещё синее, ещё гуще в узорчатых прорезах, среди серебристо-зелёной листвы. В траве, в кустах кизиля и дикого шиповника, в виноградниках и на деревьях — повсюду заливались цикады; воздух дрожал от их звенящего, однообразного, неумолчного крика. День выдался знойный, безветренный, и накалившаяся земля жгла подошвы ног.

Сергей, шедший, по обыкновению, впереди дедушки, остановился и ждал, пока старик не поравнялся с ним.

— Ты что, Серёжа? — спросил шарманщик.

— Жара, дедушка Лодыжкин... нет никакого терпения! Искупаться бы...

Старик на ходу привычным движением плеча поправил на спи

не шарманку и вытер рукавом вспотевшее лицо.

— На что бы лучше! — вздохнул он, жадно поглядывая вниз, на прохладную синеву моря. — Только ведь после купанья ещё больше разморит. Мне один знакомый фельдшер говорил: соль эта самая на человека действует... значит, мол, расслабляет... Соль-то морская...

— Врал, может быть? — с сомнением заметил Сергей.

— Ну, вот, врал! Зачем ему врать? Человек солидный, непьющий... домишко у него в Севастополе. Да потом здесь и спуститься к морю негде. Подожди, дойдём ужотко* до Мисхора, там и пополощем телеса свои грешные. Перед обедом оно лестно, иску- паться-то... а потом, значит, поспать трошки... и отличное дело...

Александр КУПРИН

БЕЛЫЙ ПУДЕЛЬ