j Пост (18+). Автор Глуховский / Купить книгу, доставка почтой, скачать бесплатно, читать онлайн, низкие цены со скидкой, ISBN 978-5-17-136192-1
логотип Феникс-Букс

Каталог Вход {{total_items}}

{{common_error}}
Нами выполнено {{total_orders}} заказов! Ваш – следующий!
СКИДКИ! При заказе книг на сумму от 1500 руб. – скидка 50% от стоимости доставки в пункты выдачи BoxBerry и CDEK,
при заказе книг на сумму от 3000 руб. — скидка 80% от стоимости доставки в пункты выдачи BoxBerry и CDEK.

Пост (18+). (Глуховский)Купить книгу, доставка почтой, скачать бесплатно, читать онлайн, низкие цены со скидкой, ISBN 978-5-17-136192-1

Пост (18+)
Название книги Пост (18+)
Автор Глуховский
Год публикации 2022
Издательство АСТ
Раздел каталога Фантастика (ID = 165)
Серия книги Бестселлеры Дмитрия Глуховского
ISBN 978-5-17-136192-1
EAN13 9785171361921
Артикул P_9785171361921
Количество страниц 432
Тип переплета цел.
Формат -
Вес, г 1240

Посмотрите, пожалуйста, возможно, уже вышло следующее издание этой книги и оно здесь представлено:

Аннотация к книге "Пост (18+)"
автор Глуховский

Книга из серии 'Бестселлеры Дмитрия Глуховского' 'НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ГЛУХОВСКИМ ДМИТРИЕМ АЛЕКСЕЕВИЧЕМ, ЯВЛЯЮЩИМСЯ (УЧРЕДИТЕЛЕМ, ЧЛЕНОМ, УЧАСТНИКОМ, РУКОВОДИТЕЛЕМ ИЛИ ЛИЦОМ, ВХОДЯЩИМ В СОСТАВ ОРГАНА ЛИЦ, УКАЗАННЫХ В Ч. 4 СТ. 9 ФЗ \"О КОНТРОЛЕ ЗА ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ ЛИЦ, НАХОДЯЩИХСЯ ПОД ИНОСТРАННЫМ ВЛИЯНИЕМ\"), ВКЛЮЧЕННОГО В РЕЕСТР ИНОСТРАННЫХ АГЕНТОВ.
После короткой и яростной Гражданской войны от прежней России осталась лишь небольшая часть, которая называет себя Московской империей. Восточные границы ее проходят всего в нескольких сотнях километров от столицы, по Волге — отравленной, превратившейся в непреодолимую преграду. С самого Распада никто не приходил в Московию из-за Волги.

Сама тысячелетняя Москва стоит незыблемо, надежно защищенная со всех сторон охранными постами. Тут проводит смотр казачьих войск сам император. Лучших из лучших, храбрейших из храбрых он выберет, чтобы послать их в темные земли, которые когда-то были частью великой России, — пока их не охватил мятеж и они не были преданы анафеме.

\"Определенно лучшее из написанного Дмитрием Глуховским на сегодня\"
Галина Юзефович

\"Глуховский написал действительно глубокий роман, вложив в него и философские размышления, и христианский символизм, и осмысление сегодняшней истории, и языковую стилизацию\"
Forbes'

Читать онлайн выдержки из книги "Пост (18+)"
(Автор Глуховский)

К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.

До книги"Пост (18+)"
Вы также смотрели...

Другие книги серии "Бестселлеры Дмитрия Глуховского"

Другие книги раздела "Фантастика"

Читать онлайн выдержки из книги "Пост (18+)" (Автор Глуховский)

Эта сторона
1
— А что там, с той стороны моста?
Егор уже, наверное, в сотый раз спрашивает это — и не устает, потому что от
Огромный мост уходит в зеленую муть, в густой ядовитый туман, постепенно растворяется в нем и исчезает из вида полностью уже метров за двадцать от бе
Зеленая завеса приподнимается всего еще чуть-чуть — и за ней видно все то же: ржавые рельсы, ржавые балки и ржавые фермы, поросшие чем-то рыжим, будто водорослями, но не водорослями; чем-то, шевелящимся и на ветру, и без ветра.
Туман нельзя разогнать, потому что он поднимается от реки. Туман — это ды
Самой реки с берега тоже не видно: бетонные быки моста сходят в нее где-то уже во мгле. Зато слышно ее хорошо и через туман — ее чавканье, хлюпанье, урча
По реке нельзя сплавляться — даже на баржах с железными боками. Те, кто отплывал по ней вниз, никогда не возвращался. И никогда никто не приплывал по ней к мосту сверху.
Поэтому и названия никакого реке теперь не нужно: река и река.
А раньше она называлась «Волга».
Егор не отстает:
— Ну так что?
— Что-то. Города какие-то, наверное. Такие же пустые, как вон наш Ярос
— Я-то как раз ничего не знаю. Это вы ж у нас все знаете, Сергей Петрович.
— Попробуй только нос на мост сунуть! Голову тебе оторву! Ясно тебе?!
— Мне-то ясно, Сергей Петрович. Я-то что? Просто балда с гитарой. Это вы же у нас комендант! Мне-то и не нужно этого знать. А вы-то? Это вам ведь вос
Полкан смотрит на Егора хмуро. Трет лысину. Отодвигает в сторону стакан в серебряном железнодорожном подстаканнике. Рычит:
— А мне хватает того, что я знаю, понял ты, умник? От Москвы и на тот край света идет эта наша гребаная железная дорога. Но как по мне — она на нас и за
Полкан барабанит пальцами по столу, пытается придумать себе занятие, под предлогом которого мог бы вышвырнуть Егора из своего кабинета. Урок полит
Егор предлагает перемирие:
— Гитару отдай, я пойду.
— Хрена тебе, а не гитару, понял?! Иди историю учи, и потом рукопашный бой у тебя будет, а вечером поговорим про твою гитару! Раздолбайничать он хо
А что с этой стороны?
Пустые дома, пустые улицы. Пустые жестянки брошенных машин. Кости ни
Живых мест осталось мало. Разве что на постах, в станциях-крепостях сидят люди, прицепившись, прилепившись к железной дороге — и ощетинившись.
Полканов Пост, получается, самый крайний. Гарнизону велено охранять вос
В учебниках истории, по которым Егора заставляют учиться, все заканчивает
Была Россия — стала Московия.
Больше Егору знать и не полагается. Глядя Полкану в его свиные глаза, он го
— Сдались мне эти твои география с историей. Екнулся старый мир, да и хер бы с ним. А гитару я все равно сопру. Не ты дарил, не тебе и отбирать, понял?!
Егор отодвигается потихоньку поближе к выходу, чтобы успеть вышмыгнуть, пока отяжелевший, закостеневший Полкан выберется из-за своего стола. Тот на
— Гляди у меня, балда! На ночь за стеной оставлю, вот тогда увидим, какой ты храбрый! А балалайку твою в печку кину!
— Посмей только!
Но гоняться за Егором коменданту лень. А потом — зачем сейчас гоняться, если ночевать им все равно под одной крышей. Егор сам придет к нему в лапы как ми
— Не хочешь учиться — не учись! Семнадцать лет человеку, а он только брен
— Я под юбкой, а ты под каблуком! Сам-то ты что можешь? На жопе только сидеть и командовать! Что тут, много ума надо? Командир, блин!
— Пшел вон! Вон пшел отсюда!
Егору только этого и надо: довести Полкана до белого каления.
Он сует руки в карманы и скатывается по ступеням с верхнего этажа комму
2
Проскакивая второй, Егор тормозит у дерматиновой двери, у четвертой кварее голос? Нет?
Слух у Егора острый. Соседские разговоры слышит за стенкой дословно, по собачьему лаю слышит, как от китайцев подводы идут; знает, на какую ноту сви
Нет. Не слышно ее. Молится за дерматиновой дверью их старушенция, а больше ничего. Зря останавливался. Егор прыгает через несколько ступеней и летит дальше вниз.
В подъезде забирает приставленный к стенке лонгборд.
Становится на колеса, но никуда не едет: смотрит в окна над собой. В окна второго этажа. Окна пустые; на секунду ему кажется, что за стеклом, как подо льдом, скользнула она — распущенные светлые волосы, худые загорелые пле
И тут же спиной чувствует взгляд.
Мишель стоит у гаражей и смотрит на него насмешливо и заранее устало — она не хочет даже начинать этот разговор: привет, как дела, у меня нормально, — потому что лучше Егора понимает, что там, за этой словесной шелухой. Ей двад
В руках у нее айфон: ее вечный старый айфон, с которым она не расстается ни на секунду. Мобильный, по которому нельзя никуда звонить, потому что сотовые сети упали давным-давно, еще в начале войны. Но он нужен Мишель не для того, чтобы звонить в настоящее. Он ей для связи с прошлым.
Егор шмыгает носом.
— Привет. Как дела?
Мишель смотрит на него — и он видит в ее взгляде что-то еще, не только вечную ее утомленность от Егоровых неумелых ухаживаний. Видит черноту — глаза перегорели. Она набирает воздуха, чтобы сдуть Егора из поля зрения, но вместо этого говорит бессильно и как будто бы равнодушно:
— Телефон сдох.
— Это как сдох?
— Не знаю. Должно же было это когда-нибудь случиться.
Как будто равнодушно — но ее голос дрожит, и Мишель отворачивается от Егора, смотрит в пустоту за воротами.
Егор тогда пыжится, чтобы выглядеть и звучать как можно увереннее:
— Ну как-то, наверное, можно починить его!
Мишель смотрит на него внимательно, в упор. У Егора головокружение. Он слушает ее запах.
— Как? Я носила уже Кольке Кольцову. Он говорит — этому хана, был бы но
— Ну тогда, — глупо улыбаясь, говорит Егор, — добро пожаловать к нам на Пост, наконец. Чувствуй себя как дома. Тут у нас застава, там больница, а это шко
Мишель скрещивает руки на груди. Голубая джинсовка съезжается, как пан
— Дебил. Не смешно.
Она отворачивается, сутулится и уходит. Егор потеет, улыбка превращается в судорогу, но слов, чтобы остановить Мишель, он найти не может. Сейчас он ее потеряет навсегда. Он и сам с собой не стал бы после такого разговаривать, а уж Мишель. Дебил. Точно, дебил.
Надо что-то придумать срочно. Что угодно. Сейчас!
Он комкает слова, лепит сумбур:
— Я тут песню придумал... Написал... Хочешь, сыграю?
Слава богу, этого она уже не слышит.
3
Мишель берется за дверную ручку очень осторожно: ручка скрипит, дверь скри
В глубине квартиры пульсирует заунывное, скрипучим голосом:
Алый мрак в небесной черни Начертил пожаром грань. Я пришел к твоей вечерне, Полевая глухомань.
Нелегка моя кошница, Но глаза синее дня. Знаю, мать-земля черница, Все мы тесная родня.
Это бабка с надгробным пафосом бубнит своего Есенина. Твердит непослуш
И придем мы по равнинам
К правде сошьего креста Светом книги Голубиной Напоить свои уста.
С порога шибает старческой кислятиной. Воздух густой, как вода. В солнеч
Мишель делает шаг, другой — и из комнаты, конечно, слышится:
— Никита! Никита!
Мишель с досадой выпускает из себя воздух, набранный в легкие, чтобы плыть, не касаясь паркетного дна.
— Никита! Это ты? Кто это?
Наконец Мишель нехотя отзывается:
— Это я, баб!
— А дед где?
— На дежурстве он, баб!
Теперь нужно войти к ней поскорее, потому что иначе бабка может испугать
У бабки все отнялось, кроме правой руки. Она приподнимает голову, тянется навстречу Мишель, тревожно хмурится — а потом узнает Мишель, улыбается ей и бросает голову на подушку. Просит настойчиво, но по-детски настойчиво:
— Деда найдешь мне?
— Он отдежурит и придет, ба! Он тебе зачем? Тебе судно поменять? Подмыть? Давай я сделаю!
Мишель говорит нарочито спокойно. Но получается как будто зло. Мишель спрашивает себя — слышит бабка в ее голосе эту злость или не слышит? Было бы стыдно, если бы услышала.
— Нет, внучка, нет. Спасибо.
— А зачем?
— Низачем. Я подожду его. Я подожду.
Бабка пытается улыбнуться Мишель благодарно, но левая половина рта у нее неживая, и вместо улыбки получается ухмылка.
Вся комната заставлена старьем. В буфете фарфор: какие-то печальные со
От кислятины глаза слезятся. Трудно возвращаться сюда с улицы.
Мишель поскорее уходит, притворяет к бабке дверь и слышит, как та опять принимается читать нараспев:
Белая береза
Под моим окном Принакрылась снегом, Точно серебром...
Мишель, конечно, знает, зачем бабке ее Никита. Наизусть знает, какие раз
Она заходит в кухоньку, закрывает дверь поплотнее, садится на свою табурет
Мишель по привычке, по инерции смотрит в перегоревший черный экран, но видит там только себя саму. А раньше там был весь мир — весь ее довоенный московский мир. Родители — живые, пятикомнатная квартира в центре и дом за городом, отмытые до блеска проспекты и выложенные брусчаткой улицы, расфу
И еще видео с хохочущими людьми. И видео с отцовскими наставлениями.
И много музыки — саундтрек ко всей ее прежней московской жизни. Все эти годы на Посту Мишель не вынимала наушники из ушей: слушала все свое преж
Теперь вот пришлось открывать.
4
Полкан выходит во двор и оглядывает свою крепость.
Крепость для гарнизона слишком велика — зато лучше места для нее было не придумать. До Распада тут располагался Ярославский шинный завод; огромная территория с тех пор еще была обнесена бетонным забором с колючкой поверх, на въездах еще прежними владельцами были устроены КПП, а огромные чадные трубы могли бы стать такими дозорными башнями, с которых тот берег было бы видно до самого горизонта через любой туман — да вот только по ним наводи
А теперь охрана обходит все эти гектары раз в день, овчарки обнюхивают периметр, проверяют — не подкопался ли кто под забор, не перемахнул ли, — приближаются к кирпичным заводским корпусам и до темна возвращаются об
Коммуна стоит с самого края завода: две малоэтажные панельки, гаражи, дворик. Одна раньше была административным зданием, другая — поделена на типовые квартирки, в которых существовали от зарплаты до зарплаты, а иногда и в кредит, нормальные люди, большинство шинники. Получили тут жилье за вы
Когда нормальная жизнь гикнулась вместе с зарплатами и кредитами, а рос
Собрались они на Посту, спрятались за его бетонными заборами, обжили его общагу, в гаражах наладили какие-то мастерские, поставили сторожевые башен
Земля, кажется, все еще оставалась круглой, но верили теперь в это не все, а научные споры вести было и вовсе некому. Геополитическая карта стала мень
Из одной квартиры сделали клуб, из другой — столовую, в третьей разме
От Полкана первая жена сбежала куда-то, допустим, в Королев, еще до Рас
Потом прежняя Россия кончилась, а когда дым рассеялся, Полкану стало оди
Тамара многие вещи знала, просто знала — и все.
«Заприметил», — это Полкан сам так сказал ей.
Остальные говорили: «Голову потерял». Тамара была, конечно, для своего возраста очень красива. Но в то, что Полкан ее, цыганку, готов полюбить всерьез, а не на вечер, и в особенности в то, что он захочет, как родного, воспитывать цыганенка, она не верила.
Полгода он ее осаждал, подвергая унылым ментовским ухаживаниям и кля
Через месяц после того, как Тамара согласилась с ним сойтись, Полкан стал пить меньше; на новую жену руки не подымал. Но никаким папкой он Егору не стал, а Егор не стал ему сыном. В отличие от Тамары Егор в смерти пропащего своего родного отца уверен не был.
Никому никогда и в голову не приходило, что Егор мог бы быть сыном Пол
Из уважения к Полкану Егора «цыганенком» на Посту даже за глаза никто не называл. Называли «Полканов выкормыш».
5
Егор глядит на алые силуэты панельных домов, которые маячат над путями. Там гниет город Ярославль. Сгонять туда? Может, повезет.
Здорово было бы вот так вот запросто взять и найти мобильник. Найти айфон и принести ей, вручить ей с таким видом, как будто ничего такого в этом особен
Или нет.
Или лучше уже описать все приключения, с которыми ему этот телефон до
Отпроситься у охраны на воротах, соврав, что Полкан Егора отправил с зада
В полуобрушенных заводских корпусах расположено бомбоубежище: начи
Для дружбы этого не хватило.
Егор берет в караулке короткий семьдесят четвертый, выбирается за стену, становится на свой лонгборд и катит вдоль путей до города. Ветка доходит как раз до Ленинского района, бывшей Полкановой вотчины.
За воротами КПП можно по Советской ехать, а можно по Республиканскому проезду — и то, и то ведет от реки внутрь города.
Ярославль состоит из всего подряд: тут «сталинка», тут панелька, тут трех
Нынешние обитатели Поста в город ходить не любят; если только в Родитель
А Егору Ярославль по кайфу. Тут доска нормально едет. Хороший здесь ас
Зря мать параноит — в городе ничего такого уж опасного нет, от чего не спас бы укороченный ментовской «калаш». Может, по ту сторону реки все и кишит ка
Егор катит под путями к автобусному парку, мимо приплавленных к асфальту автобусов гармошками — к сгоревшему торговому центру. Тут раньше находился салон сотовой связи: на первом этаже, за фудкортом. Мобильные раньше были самым ходовым товаром, у каждого имелась своя трубка. Куда же, черт их дери, теперь-то все подевались?
Он въезжает на скейте прямо внутрь; в потолке зияет дыра, через нее падают внутрь бледный свет и жухлые листья. В ТЦ, конечно, все уже сто лет как разгра
Вот и он: черно-желтый салон с оплавленной девушкой на постере — поло
Егор ворошит носком сапога горелые пластмасски, заходит в темную подсоб
Ветер дует в трубы, как в свирель.
У него обветренные губы.
Ртутная тяжелая капель, Нудная, тупая канитель. Тик, так, тик. Гадаю: лю Или не любит?
Егор останавливается, кладет пальцы на деку отобранной Полканом гитары, перебирает воздух, подбирает аккорды; потом, так и не закончив, бросает. Ста
Пока он доезжает до блочной многоэтажки, Ярославль успевает, как губка, напитаться темнотой. Входя в подъезд, Егор включает фонарь. Поднимается от этажа к этажу, дергая дверные ручки брошенных квартир. Иногда ему чудится, что в квартирах что-то движется, но это, наверное, ветер хлопает оконными став
Егор находит незапертую квартиру, пробирается внутрь.
За кухонным столом сидит мумия в осенней ветровке. Руки черные, скрючен
Егор садится напротив. Он по городу часто один лазит, его таким не напуга
— Привет. Как дела? Что нового?
— Да какое новое, брат. Из дома не выхожу.
— Ну, так-то ты ничего и не пропустил. Там, снаружи, тоже без изменений. Тебя как звать-то?
— Семен Семеныч. А тебя?
— А меня Егором. Егор Батькович.
— Ну спасибо, что проведал, Егор Батькович.
— Да мне не трудно, я тут рядом живу. Слушай, Семен Семеныч, а ты не про
— А что, красивая девчоночка-то?
— Да вообще огонь.
— Ну, блин. Так-то я не очень это люблю. Ну уж если ты прямо втюрился. Ну ладно тогда.
— Спасибо. Я аккуратно.
Егор лезет к Семену в карманы, тот старается держаться прямо. Карманы у него пустые. Егор тогда отряхивает руки, обходит квартиру, залезает в шкафы, но у Семена Семеновича дома хоть шаром покати.
Егор заглядывает еще в две другие квартиры.
Тут все вверх дном. Шкафы и серванты выпотрошены, все их содержимое вывалено на пол и растоптано. Валяются книги с вырванными страницами, под ногами хрустит хрустальная крошка от битых рюмок и фужеров.
Город за окном становится из алого сизым: солнце закатывается.
Пора возвращаться.
Егор закидывает «калаш» на плечо и катится по растрескавшемуся асфальту.
6
— Деда, пойдем домой!
Мишель глядит на деда Никиту одновременно просительно и строго; старый Никита показывает ей свой стакан, который наполовину полон.
— Еще не время!
— Бабка ноет. Где Никита, где Никита, «Березу» свою — и опять по новой.
Дед Никита обводит присутствующих унылым взглядом. Другие два старых хрыча, давние его друзья, еще заводские, понимающе вздыхают: дескать, прости и прощай, дорогой товарищ. Наспех чокаются, глотают мутный самогон, и дед с кряхтением поднимается со своего насеста. Идет неровно — полный с краями стакан в нем бродит.
У входа в подъезд они оба переглядываются еще раз, и вдруг Мишель хвата
— Я больше тут не могу, деда. Я тут сдохну.
— Ну вот прямо и сдохнешь!
— Я тебе серьезно.
— Ну и я не шучу. — Дед вздыхает. — Если б твои родители были живы — да неужели бы они тебя к себе не забрали? Отец в тебе души не чаял! Ты у него с рук не слезала... А тут сколько лет прошло — и ни слуху ни духу.
Сколько раз их разговор упирался именно в это: в ее упрямое нежелание до
— Ну и че? Ну ладно, ну умерли они. И че?
— И кому ты там нужна тогда?
— Дяде Мише. Тете Саше.
— Позвонить они могли за столько лет, дядя Миша? Не звонили же.
Она мотает головой, но по лестнице за ним наверх все-таки бредет. Навстре
Дверь, конечно, скрипит, и бабка сразу слышит этот скрип:
— Никита! Ты? Никита!
— Я, Маруся, я.
— Пойди ко мне. Пойди. Поговорить хочу.
Мишель садится в кухне и глядит в стену. Хочется достать телефон: без теле
— Что ты, Маруся?
— Надо повенчаться, Никита. Мне скоро помирать, а мы не повенчаны. Не най
— Будет, Марусенька. Я, может, к тебе в рай-то и не попаду еще.
— Тьфу тебя! Опять пил?
— Вот именно. А алкоголиков туда не берут, по-моему. Там твой Михаил Ар
— Зря ты так! Дурак!
Бабка всхлипывает, плачет. Мишель поднимается, прислоняется лбом к хо
— Не очень шутка, согласен. Да кто нас повенчает-то, Марусь? Тут стариков- то отпеть некому, а ты «венчание». Полкана вон, что ль, попросить?
— Дурак!
Дорога в мир живых /м/
Шатун
Возможна доставка книги в , а также в любой другой город страны Почтой России, СДЭК, ОЗОН-доставкой или транспортной компанией.
{{searchData}}
whatsup