НА СКЛАДЕ в наличии, шт. | {{in_stock}} |
Название книги | Восьмёрка (18+) |
Автор | Прилепин |
Год публикации | 2022 |
Издательство | АСТ |
Раздел каталога | Историческая и приключенческая литература (ID = 163) |
Серия книги | Захар Прилепин: лучшее |
ISBN | 978-5-17-148201-5 |
EAN13 | 9785171482015 |
Артикул | P_9785171482015 |
Количество страниц | 304 |
Тип переплета | цел. |
Формат | - |
Вес, г | 920 |
Книга из серии 'Захар Прилепин: лучшее'
'Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий \"Национальный бестселлер\", \"СуперНацБест\" и \"Ясная Поляна\". Автор романов \"Обитель\", \"Санькя\", \"Патологии\", \"Черная обезьяна\", \"Некоторые не попадут в ад\", сборников рассказов \"Грех\", \"Семь жизней\", \"Ополченский романс\" и \"Ботинки, полные горячей водкой\".
Провинциальный городок на излёте девяностых. Четвёрка весёлых и нищих друзей-омоновцев вступает в схватку с местными бандитами. Они выросли с осознанием того, что самые сильные здесь должны быть — именно они: волкодавы, опричники, \"государевы люди\"; и потому распоясавшихся и обнаглевших волков они давят сами, не дожидаясь приказа, — из чувства даже не справедливости, а — скорее — пацанского азарта: кто кого?..
…Восемь разных историй о мужском мире. Крепкая дружба и крепкие плечи, бить или быть битым, молодецкая удаль и сила, непреодолимая тяга поцеловать чужую жену, жестокость и нежность, — принёсшие Прилепину известность \"пацанские рассказы\" в \"Восьмёрке\" стали взрослей и весомей.
\"Чуткий, гибкий зверь писательского дара Захара Прилепина грациозно и мягко пружинит на каждой странице этой книги. Открывает пасть, потягивается, охотится, дыша природной пластикой и свободой. Им хочется только любоваться, только хвалить: хорош, до чего хорош!
…Но у зверя поседела холка. Помимо молодого счастья, целованья чужих жён, солнца, которое щекотно машет по щекам, хруста розового снежка под ногами, ледяной кожуры ветра, забивающей рот, едва выйдешь из тёплого подъезда, — всей этой так тонко и верно фиксируемой Прилепиным жизни, в “Восьмёрке” появилась рефлексия, умный, спокойный авторский взгляд со стороны: соответственно, зрелость\".
Майя Кучерская, \"Ведомости\"
\"Прилепину удаётся схватить, прости господи, саму сущность, прости господи ещё раз, русской жизни. Да, абсурд, насилие, коррупция, грязь, нищета, пьянство и прочее \"ненавязчивое скотство\" — но ещё какая-то варварская красота и несомненная правда во всём этом и за всем этим\".
Лев Данилкин, \"Афиша\"
\"“Восьмёрка” — не о насилии, а о любви, хотя в брутальном прилепинском понимании это тоже такая специальная разновидность насилия, когда бьют не по почкам, а прямо по сердцу\".
Алексей Учитель'
К сожалению, посмотреть онлайн и прочитать отрывки из этого издания на нашем сайте сейчас невозможно, а также недоступно скачивание и распечка PDF-файл.
| СОДЕРЖАНИЕ |витёк-Москва поехала! Собирай обедать, мать! — говорил отец, заходя в дом. Пацан улыбался ему. У отца всё время был такой вид, словно он поймал большую рыбу, которая у него в мешБабушка выглядывала в окошко. По насыпи мимо деревни пролетал сияющий состав.В книжках шум поездов описывался странным «тук-тук-тук-тук, ты-тых-ты-тых» — но звучанье состава, скоПо Москве, часа в четыре, обедали — когда дневной состав проходил в столицу, — и с Москвой, в девять с меУтром тоже был рейс, но мальчик в это время спал, баОднажды пацан, перегуляв, на ночь выпил шесть кру.. .залил себе всю калошу, пока смотрел на птицу.Пацану было семь лет, отец выучил его буквам.Пацан ровно накусал пассатижами проволоку, найденХодить к насыпи ему запрещали.Зимой, сквозь рыхлые снега, наверх было не забратьЗато летом. летом там цвели такие буйные цветы — издалека казалось, будто они катаются на санках: всё было белое, красное, шумное, всё кудрявилось и кувырЗасыпая, он всё никак не мог понять, как цветы при.. .висит цветок, заслонившись рукавом от света, и сверВнизу, под насыпью, цветы пахли цветами — а вверху, ближе к рельсам, их становилось всё меньше, и редкие ромашки отдавали пылью, мазутом, гарью.Пацан залез вверх перед обеденным поездом, разлоСначала они лежали спутанно, но, решив, что это непоЧасто оглядывался — не идёт ли, взметая птиц и мыльВнизу, на поле, паслись коровы — их в деревне остаОдна — их Маруся, неспешная и отзывчивая, как баДудай, когда гнал корову домой, прикрикивал: «Хоп- хоп! Иди, ай!». Бандера раз в минуту повторял: «Цоп-цо- бе! Цоп-цобе!». И лишь бабушка пригоняла корову молча, потому что Маруся и так знала, куда идти.Сейчас коровы щипали траву, обмахиваясь хвостами, или, вытягивая шеи, громко мычали в сторону путей, будПацан сполз вниз, сминая цветы, и долго ждал поезда. Гораздо дольше, чем предполагал. За это время он оборвал лепестки у всех ромашек вокруг. Ромашки стояПацан не двигался и старался не дышать.Совсем близко из норы вылез суслик и поднялся на заПацан сморгнул, и суслик пропал.На минуту задумался, как же проживает суслик вблиСостав вылетел будто из засады. От него шёл жар, а веЖар этот был вовсе не такой, как от бабушкиных скоПацан вдруг, на долю секунды, явственно увидел девочКогда родители девочки, наконец, подняли глаза, чтоб разглядеть причину её удивления, — взгляд их упал как раз на косые кресты и неряшливые надгробья.Кладбище было обнесено железной оградкой только со стороны села, а дальний его край, уходящий в деревья, был открыт настежь, словно покойным только к живым людям не стоило ходить, а в лес — пожалуйста.Пацан иногда представлял, как могилу деда навещает медведь, или волк... или компания загулявших зайцев.Немного подождав, пока не удалились все опалёнБуквы смотрелись замечательно. Они расплавились и стали не толще пчелиного крыла. ну, хорошо — трёх пчелиных крыл.Пацан бережно собрал ещё горячие сколки алфавита.С другой стороны насыпи была воинская часть.Солдат там с каждым годом становилось всё меньше; отец сказал, что скоро часть вообще прикроют — стратеНесколько лет назад солдатики ходили в деревню за молоком, а потом перестали. Расхотелось, наверное.Но в части ещё дымили котлы, маршировали новобранСолдаты сверху смотрелись как игрушечные.Пацан немного поиграл ими в войну, подводя полчища врага с восточной стороны части, но срочники, сидевшие за столовой, так и не обратили внимания на топот копыт и скрип тысяч повозок, поэтому пацан поспешил домой.В одной руке у него были буквы, другой он пытался цеОдна ладонь была горячая от букв, вторая от стеблей.— Москва проехала, пора вечерять, — сказал отец, но го— Ты зачем лазил на пути, бродяга? — спросил пацана отец, усаживаясь за стол.Бабушка поставила мужикам тарелки и тихо, словно пугаясь, звякнула ложками.Пацан молчал.Отец начал смуро есть, изредка поглядывая в окно.Он сроду не тронул сына, но пацан всё равно его боялся.Бабушка не желала приступать к еде, пока за столом не воцарится мир. Ей казалось, что возьми она хлеб или, упаси бог, ложку — всё вообще пойдёт наперекосяк.Отец, на мгновенье позабыв, что ему положено быть суровым и строгим, спросил у бабушки:— А чего сарай открыт? — и кивнул за окно.— Да два цыплока куда-то потерялись. Звала-звала, нету.— Это бандеровский кот, — сказал отец уверенно. — Я сказал уже Бандере: прибью иуду.— Ой, да не бандеровский, — сказала бабушка. — Он лентяй, лежит целый день — кот Бандеры... Какие ему цыплоки! Его хоть за усы тащи — не проснётся.Пацан, сообразив, что от него отвлеклись, вдруг выОтец, прищурившись, смотрел.— Красиво, — сказал. Потянулся и взял одну из букв.Бабушка тоже полюбовалась, но прикоснуться не реПацан быстро доел свою картошку, выпил молока и ушёл в комнату читать книжку. Детских книжек в доме было три — одна в картонной обложке, а две другие без обложек и названий.— Откуда ты прознал о насыпи-т? — спросила бабушка на кухне.— Бандера сказал, — ответил отец, щетинисто усмехаПо молчанью бабушки было слышно, что она не согласОна всех людей считала хорошими.Для бабушки любое человеческое несчастье было равноУ бабушки это очень просто в голове укладывалось.Бандера жил с женой и тремя маленькими внуками. КаПацан как-то слышал, что раньше неподалёку от деПацан иногда подолгу стоял у Бандерина дома — поВ былые времена в Бандерином дворе обитало множеУ них был сын, белёсый, рослый, видный. Кому-то подСын женился на местной девке, быстро наплодил троРазве бабушка могла после этого плохо думать о Бан— Бандера! — дразнил её отец, — Приютил детей! ЧуБабушка молчала так, что пацан понимал: она согласНа всю деревню полная семья осталась только у старТе из женщин, что вовремя не сбежали с дембелями, из девичества сразу торопились в сторону некрасивой, изношенной зрелости, чтоб ничего от жизни больше не просить и не ждать. Ели много дурной пищи, лиц не краДедов в деревне не было вовсе, деды перевелись. Детей тоже почти не водилось, одна бандеровская мелкота. ПодСредняя школа была только в соседней деревне, за двеЗимой село будто спало, лёжа на спине, с лицом и живоалкоголикам. Те могли замёрзнуть с перепою, когда не тоЗаставал их, лежавших под ворохом телогреек, одеял и тряпок, скрючившихся и посеревших.Раньше в деревню наезжал трактор, проделывал дороВдоль тропок виднелись жёлтые прогалы, оставляеПрошлую ледяную зиму случай был. Бабушка выгляну— Чёй-то не пойму, чьи собаки во дворе суетят?Посмотрел отец и хохотнул:— Это волки, мать.В дверях раздался ужасный скрежет, пацан потерял от страха дар речи, да и бабушка напугалась.Отец пошёл открывать, бабушка глянула на него так, словно он собирался поджечь дом.— Волки не полезли бы в двери, — сказал отец хрипло и негромко: — Это не волки.Распахнул дверь, и в избу влетел дудаевский кобель, вечно круживший по деревне без привязи, — глупый, крикливый и хамовитый. Но тут он улыбался и заискивал всей мордою. Показалось, что кобель только притворялся злым и бестолковым — а сам всё понимает, и попроси его сейчас встать на задние лапы — он встанет и постарается станцевать.Совершенно очевидным образом поздоровавшись и с бабушкой, и с отцом, и приветливо кивнув пацану, ко— . ..корова-то, — сказала бабушка, не находя себе меПацан вдруг услышал, как истошно замычала Ма— Нет-нет, куда они. — сказал отец. — Кирпич!.. Крыша. Не влезут.Но сам тем временем нашёл таз с молотком, и, распахЧерез минуту, взяв топор, быстро распахнул дверь и шагнул на улицу — а бабушка, опасливо, за ним.Никого не было.Корову Марусю едва успокоили.Дудаев пёс так и не ушёл до утра — лежал у дверей, не шевелясь, чтоб никто его не заметил.В ту ночь волки пожрали всех бандеровских собак — их, кажется, оставалось тогда то ли четыре, то ли пять, все некрупные и пушистые.С тех пор Бандеры собак не держали. Кота завели.Зато Дудаев кобель стал ещё злей — завидев пацана, всякий раз нёсся на него с бешеным лаем — казалось, что сейчас сшибёт с ног и вырвет все кишки наружу. Только за три шага сбавлял бег и смыкал мокрую зубастую пасть и, высоко подняв голову, молча пробегал мимо и спешил дальше, не оглядываясь и задрав твёрдый, как палка, хвост.С отцом пёс таких забав проделывать не решался, и обОтец шёл, будто не обращая внимания, но, обнаружив вдоль дороги камень, резко приседал — и через секунду, сглотнув лай, пёс исчезал в ближайших зарослях. НекотоДудай приехал в деревню за год до рождения пацана.Отец всё время говорил, что Дудай жил на горе, и паПацан выскочил на улицу, заслышав жуткий кошачий крик, — никогда бы не подумал, что коты могут так орать.— Петуха, бля... — кричал отец, — петуха нашего хо«Бля» он произносил с призвуком «ы» и с плотным «л» — «былля», от этого ругательство звучало тяжелей и весомее.Пацан присмотрелся и увидел кота с разбитым череПетуха пацан заметил, ещё когда выбегал из дома, — ошарашенная птица, лишённая хвоста и с окровавленТам забрался под насесты, в самый угол, и сидел, пеБабушка всё боялась взглянуть на кошачий труп и охала.Отец поднял кота за шиворот и выбросил на дорогу.Бандера уже приближался, кривя лицо и пристально глядя на кота, будто пытаясь наверняка убедиться, что он подох.Пацан до сих пор толком не знал, какое у Бандеры лицо — глаза и лоб у него вечно были в тени густых волос, а рот прятался в усах.Однажды Бандера приснился ему, и пацан точно разДойдя до кота, Бандера остановился и, не поднимая глаз, сказал:— Я завтра твою корову мотыгой порублю.Отец, стоявший с мотыгой у забора, легко ответил:— А я тебя.Бандера потоптался возле кота и сказал:— Сука.Отец щетинисто хохотнул:— Последняя сука — это ты. Ты в собачий ад попаБабушка стояла окаменевшая — перечить мужику она не умела никогда, пусть это даже и сын. Она и внуку-то — пацану — тоже ни в чём никогда не перечила, будто раз и навсегда зная о его мужицком превосходстве.Отец глянул на бабушку, и она поспешила во двор, чтоб не мешать разговору.Никто и не заметил, как появился Дудай, — на него подняли глаза, только когда его глупый пёс зашёлся в лае, то подскакивая к забору, то отбегая.Дудай был черноволос, кривоног, лобаст. Он часто ска— Ну и я тоже загляну в собачий ад, похоже, — негромК пацану Дудай был всегда приветлив, угощал его кавал его к своей жене; может, и недаром — пацан слышал как-то, что бабушка уговаривала отца: «Отвяжись от неё, он же пожжёт нас — мусульман». Слово «мусульманин» у неё было короче на слог. Слушая бабушку, пацан отче— Собака свободный зверь, хочет — лает, — подумав, ответил Дудай отцу, глядя на дохлого кота.— Ну, как скажешь, — ответил отец и с оттягом метнул мотыгой.Мотыга была короткая — сделанная под совсем невыКобель, заметил пацан, увиливая от удара, на мгновеВ отчаянье и ужасе пёс метнулся и угодил прямо в ноги Бандере, что окончательно разозлило его.Пацан и не помнил, кто и что закричал, как отец очуЛужи оставались по всей улице даже в самое жаркое лето, — может, оттого что помойную воду выплёскивали прямо от двора.Отец изловчился подняться, прихватив кровавого кота, и тут же швырнул им в Дудая. Но через мгновенье БандеУсевшись ему на спину, Бандера тыкал отца в самую жижу, будто хотел его досыта накормить.